— Давай своё письмо, — Тёрм протянул руку, — только как я смогу найти твою матушку?

— Отправь в Мирск с припиской: для вдовы кузнеца Играна. Там её всякий знает.

— Какое-то оно тяжелое, словно внутри железо вложено…

— Серебряная цепочка, батюшкой дарёная. Хочу, чтобы к матушке памятью возвратилась, — надеюсь, он на серебро не позарится? Не говорить же ему, что внутри и впрямь железное кресало лежит. Я тут подумала, раз уж всё равно и мне, и спутникам моим в случае чего от моей глупости смерть грозит, так уж лучше кремень и кресало подальше друг от друга держать. Терм в голове каравана, я к хвосту ближе, глядишь и проскочим.

— Не переживай, доставлю я твоё письмо, — говорит-то как, будто уже меня похоронил. Но ничего, я ещё их всех пережить сумею… Нам бы только из этого чёртова леса выбраться, а там… А что там? Вышегорск, убийство, плаха. Камень брошен, круги на воде расходятся, и уже никому не успокоить разволновавшиеся воды…

Чем ближе мы подъезжали к чёрной полосе застывшего в безмолвии леса, тем сильнее билось моё сердце. Я совсем не чувствовала магии, хотя точно знала, что она должна быть. Защитное кольцо — это ни сказки безумцев и ни слова выжившего из ума мага, высушенный до черноты Мертвый лес зримое тому подтверждение. Даже здесь, на расстоянии нескольких сотен метров от ближайшего дерева, земля под копытами коней превратилась в серую бесплодную пыль, изъеденную разбегающимися во все стороны трещинами. Ни единой зелёной травинки, только черные, словно обожженные огнём камни.

До Леса оставалось около сотни метров, когда все словно по команде одели защитные шлемы и обнажили оружие. Магии я так и не ощутила, но сердце сжало железным обручем. Хотелось сцепить зубы и пришпорить коня, лишь бы всё это побыстрее закончилось. Как назло чёрная стена деревьев никак не желала приближаться. Мы ехали медленно, очень медленно, словно ведший караван Терм (маг на этот раз выбрал себе место посередине, между двумя братьями) хотел отсрочить неизбежное. Наконец, ветви над нами сомкнулись, погрузив в нереальный мир полутеней. Скорее всего, я была единственной, кто въехав в лес почувствовал облегчение. Защитное кольцо было пройдено.

Обруки появились так внезапно, словно вышли из обугленных стволов окружающих тропинку деревьев. Впрочем, тропинки здесь не было, угадывалось лишь общее направление, по которому и шел караван.

— Пища, — прошелестел идущий из ниоткуда Голос.

— Пища, пища, пища — вторил ему весь окружающий лес. Многоголосое эхо, на тысячи ладов повторяло, смаковало, облизывало это короткое, шипящее, как масло на сковороде слово. Сотни ветвей и рук потянулись к нам, норовя сорвать, стащить нас с дико ржавших коней. Наши мечи неистово мелькали в воздухе, срубая призрачные руки и гибкие петли ветвей.

Посягательство на нас прекратилось, так же неожиданно, как и началось. Но минутой спустя эти страшные уродливые человечки заступили дорогу вновь. Впрочем, на этот раз они не нападали, а лишь стояли на нашем пути. Мы, не останавливаясь, продвигались вперёд. Уродцы визжали и стонали под копытами коней, но быстро поднимались, чтобы вновь и вновь оказываться на нашем пути. А голос продолжал звенеть…

— Не сопротивляйтесь, — Голос не угрожал, он окутывал сознание и успокаивал, — это бессмысленно. Вы все будете жить, долго…

— …и счастливо, — ехавший в середине каравана маг расхохотался, его оба меча засверкали с неимоверной быстротой. Всё же какая-то часть его магии сохраняла свою силу.

— Мы убьем только мага и девушку.

Ого, как изменились их намерения, ночью они, кажется, предлагали мне дружбу…

— Чтоб вы все сгорели синим пламенем, — лучшего проклятья я не смогла бы придумать, даже просидев в раздумьях целые сутки.