Изменить размер шрифта - +
И тогда увидел: под большущим красным орлом золотыми буквами выведено мое имя: «Султан-бей».

Великолепно!

Чей-то знакомый смешок вдруг нарушил спокойствие этого дня. Я резко обернулся. Там стоял какой-то беззубый старик с носом, похожим на птичий клюв, в форме шофера коричневато-оливкового цвета, которая была ему велика.

Из помещения прислуги вышел таксист и, сияя улыбкой, поинтересовался:

— Ну как, нравится?

— А что нужно здесь этому старикашке? — спросил я его.

— А, этому? Это Терс. Он приехал с машиной. Служил шофером при генерале и при такой безработице уже более четверти века не имеет работы. Он пригнал ее сюда из Стамбула.

Терс? Это на турецком означает «невезучий», или «незадачливый». Я надеялся, что оно не связано с людским именем моего таксиста, Деплор. Не хотелось мне иметь каких-либо дел с незадачливой Судьбой.

— Да вы только взгляните на эту красавицу! Здорово они ее отремонтировали, ведь верно? Настоящий «даймлер-бенц», возможно, единственный в своем роде, оставшийся в этом мире. Уж ни с чем не спутаешь! Подходит вам, как руке перчатка. Смотрите, даже имя ваше на дверце, — это я попросил их сделать, — здоровенными буквами, в золоте. Будут знать люди, кто едет, уж поверьте мне, будут!

Он перебежал на другую сторону и нажал на рожок. О, с виллы чуть крышу не сдуло.

— А теперь вот что, — продолжал мой таксист. — Я велел Карагезу срубить пару кустов, чтобы машина могла заехать во двор и при этом не мешать другим автомобилям въезжать и выезжать. Так что пусть вас не беспокоят ее размеры. Кроме того, вы не хотите, чтобы люди ее видели. С ней вы большой человек! И если вы поставите ее вон там, ее все будут узнавать, когда она поедет по дороге. Говорю вам, не у каждого есть такая машина! Влезайте-ка, попробуйте, какое у нее заднее сиденье!

Я так и сделал. Он же влез на переднее, захлопнул дверцы и заговорил со мной доверительным тоном:

— Теперь у нас общее дело. Вам нужны были женщины. Нет такой женщины в мире, которая могла бы устоять перед этой машиной. Я прав?

Я допустил, что, возможно, он прав. Машина, уж точно, была велика и производила сильное впечатление.

— Я все обдумал. Поскольку машина генеральская, мы должны отнестись к этому как к воинской операции, к боевой кампании. Она ему и служила для этого. Вот почему сбоку имеется выступ, на котором вы можете спать. Потом, во время военной кампании расписание — это все, поэтому давайте-ка сверим наши часы.

Мы так и сделали. Меня начинало охватывать возбуждение.

— Теперь так, — продолжал он, — каждый вечер я приезжаю на виллу в своем такси ровно в шесть часов, паркуюсь вон там, сажусь вместе с Терсом в лимузин, и мы уезжаем за женщинами. Возвращаемся где-то в восемь тридцать.

— Почему так долго?

— Поиски женщины, время на ее уговоры, время на поездку туда и обратно. Нам придется мотаться по всему Афьонскому плоскогорью, ведь мы же не собираемся использовать женщин повторно. Вы, что ни вечер, захотите ведь новую.

— Продолжай, продолжай, — сказал я, чувствуя, как у меня разгорается аппетит.

— Мы не въезжаем в эти ворота: женщины стали бы жертвой сплетен. Нет, мы паркуемся у дороги, под кедром. Вы знаете это место, отсюда — несколько сотен футов. Потом, когда все готово, я сигналю в рожок — вот так. — Он нажал на него, и курица во дворе с испугу взлетела вверх. — И вот, чуть заслышав сигнал, — разъяснял мне таксист, — вы сразу же прибегаете к нам. Я знакомлю вас с женщиной, возвращаюсь сюда, беру свою тачку и уезжаю. Вы с этой женщиной делаете что хотите, — он похотливо осклабился, — и, закончив, просто идете назад, а уж старик отвозит ее домой.

Быстрый переход