— О, уж ждать я ее не заставлю, — пообещал я ему и снова с готовностью сверил часы.

— Вот еще что, — спохватился таксист. — Дайте-ка мне двести тысяч лир, чтоб я сегодня же вечером мог достать вам бабенку.

— Двести тысяч лир? — изумился я. — Да это же две тысячи долларов! В борделях Стамбула за эту цену меня снабжали бы женщинами целый год!

— Нет, нет. Вы не понимаете. Дело тут в качестве. Ведь эти женщины не проститутки, сэр, нет! Это девчонки, старающиеся заработать себе на приданое. Если им предложить достаточно много, даже самая пылкая и красивая будет слюни пускать, чтобы их заработать. Ведь это значит, что тогда они смогут удачно выйти замуж. За такие-то деньги они стаями будут слетаться! Самые что ни на есть смазливенькие бабешки на многие мили вокруг рады будут поскорее сорвать с себя и чадру, и халат и оказаться под вами. Худенькие, пухлые, высокие и маленькие, и что ни вечер — все новая. Вы только представьте! Прекрасная, страстная женщина, нагая на этом уступчике, бедра ее подергиваются, она простирает к вам руки, прося, умоляя…

Я влетел в дом, вынул из сейфа двести тысяч лир и, уложив их в большой мешок, вернулся назад. Таксист в него заглянул и довольно кивнул. Старик же шофер рассмеялся недобрым смехом.

— Увидимся, когда просигналю в рожок! — проорал мне Ахмед, и такси его скрылось из виду.

Я с нетерпением ждал.

Глава 7

Время уже подошло к восьми тридцати. Никакого сигнала.

Я ожидал во внутреннем дворике, снедаемый нетерпением. Снова и снова я поглядывал на часы: восемь тридцать одна с секундами.

Машина отправилась точно по расписанию, плавно выехав на дорогу и медленно ускользая в вечернюю даль.

Восемь тридцать две. Никакого сигнала.

Я начал вышагивать по двору. Кровь разыгралась, а тут еще эта задержка, из-за которой я должен страдать.

Восемь тридцать шесть. Никакого сигнала.

Я зашагал быстрее.

Это уже было жестоко. Кое-где начинало побаливать.

Восемь сорок шесть. Никакого сигнала.

Ну, что там могло их задержать? Девушка, что ли, отказала? Эх, знала бы она, что у меня за штука от Прахда — ни за что бы не отказала! Может, стоило дать Ахмеду портрет этой штучки? Да ладно, ничего. После этого раза о ней везде разойдется слух!

Восемь пятьдесят одна. И все еще никакого сигнала!

Я стал покрываться потом. У меня задрожали руки.

Восемь пятьдесят девять. Никакого гудка!

Девять часов ровно.

Рожок!

Его звук был подобен землетрясению!

Я выбежал со двора, словно лошадь из загородки в начале забега.

Но беговые лошади обычно не натыкаются на ослов и верблюдов с их погонщиками. Я же наткнулся. По какой-то причине крестьяне, что жили вдоль дороги, наверное, решили, что это автострада высшего класса. Караван за караваном с фонариками, качающимися в лунном свете, забили всю магистраль еле передвигающимися и дурно пахнущими животными. Погонщики отгоняли меня палками, а один верблюд даже хотел укусить. Спасаясь от задних копыт осла, я юркнул в канаву и завертел головой, отчаянно ища «даймлер-бенц». Обеспокоенный, я снова ринулся вперед, угрожающими криками сгоняя с пути животных.

Недалеко от кедра я столкнулся с Ахмедом. Он остановил меня. Светила луна. С дороги мне было хорошо видно машину и даже орла на дверце. Внутри горел свет, показывая, что там кто-то есть.

— Почему задержались?! — рявкнул я, стараясь освободиться от него и устремляясь к машине.

— Она еще девушка. Еще не была с мужчиной. Робела. Когда мы приехали с ней сюда, пришлось снова ее уговаривать.