Вот мы и нашли в прошлом Энджи, по крайней мере, одно хорошее деяние, и давайте помянем ее: «Покойся с миром». Остается только собрать обломки того крушения, что чинила Энджи вокруг себя, и склеить их наилучшим способом.

Мы все живем мифами, читатель. И если бы это был лишь миф о счастье, что ждет нас за углом. Этот миф еще схож с реальностью: почему бы и нет? Но как упорно мы держимся за социальные мифы: например, такой, что все люди живут, как заведено, и должны жить стабильными семьями. Папа ходит на работу, мама возится с детьми, все к взаимному удовольствию… В то же самое время наша собственная жизнь, наши глаза и уши убеждают нас в том, как далеко это все от правды.

Но мы сильнее, чем думаем. Если миф сломал тебе жизнь, забудь о нем. Мир с крушением твоей жизни не погибнет, солнце не перестанет светить. Мы все — одна семья, одна плоть. Мы — будто единый человек с миллионами и миллионами разных лиц. Мы включаем в себя и Энджи, и Блоттона, и Маккромби, и нам нужно научиться принимать их, включать их мир в свое внутреннее видение большого мира. Мы не должны освистывать злодея, а должны впустить его: только таким образом мы поддержим свою целостность.

Энджи, подруга моя, покойся с миром.

Поворот судьбы

Вы, наверное, знаете, как это бывает: ничего не происходит годами — и вдруг все обрушивается разом? Со смертью Энджи будто вдруг завязался тугой узел, нити от которого идут во всех направлениях: все вдруг изменилось, переплелось, пришло в движение. Конечно, процессам не бывает действительной остановки, хотя все это зависит от того, как располагались те самые нити в прошедшие десять лет: с какими намерениями — дурными или хорошими — их кто-то натягивал.

Отец Маккромби, экс-священник, не только возжигал черные свечи в уплату за постель на пенопластовом матрасе, за бутыль-другую бренди в ночь, за очень небольшую плату (Энджи была так скупа, как бывают скупы лишь урожденные богачи — вы уже знаете мою точку зрения на это), но и проводил еженедельную достаточно формальную черную мессу в Храме Сатаны. (О чем Энджи не знала. Она бы, впрочем, расхохоталась, узнай об этой мессе при жизни — наполовину поверила бы, наполовину нет).

Отец Маккромби тогда еще сам лишь наполовину верил во все это, но брал недурные деньги с тех, кто верил. Во всяком случае, черные дела никогда не приносят пользы, поэтому, когда Энджи позвонила и сказала, что продает Храм и тем самым лишает отца Маккромби дохода, экс-святой отец зажег черную свечу и призвал дьявольские силы. Разве мы не убедились, что Энджи после этого была раздавлена, как какой-нибудь москит?

Этого было бы достаточно, чтобы напугать даже святого, не говоря уж о попе-расстриге, чей мозг вечно затуманен наркотиками.

Отец Маккромби решил, что с него достаточно, задул свои свечи, прочел торопливую, но искреннюю молитву, навеки простился с тенью Кристабаль, закрыл на замок Храм Сатаны и ушел в никуда — искать счастья на другой стезе.

Принимая в расчет, кем были друзья отца Маккромби и какие отношения связывали его — и их — с Энджи, неудивительно, что поиски удачи столкнули его с Эриком Блоттоном, также любителем полулегальных, полукриминальных заработков.

Блоттон ныне носил невинное имя Питера Пайпера из «Пайпер арт секьюрити Лтд», организации, которая экспедировала грузы, представляющие собой предметы искусства и национальные достояния, страхуя их же от всяческих бедствий.

Вспоминаете Эрика Блоттона? Прокуренный детолюбивый похититель-юрист, который и погубил, и спас Нелл из погибшего самолета. Этот же Эрик Блоттон, под влиянием одного короткого интервью, взятого у Клиффорда, решил пойти в искусство. Это интервью было показано много лет назад, в те самые дни, когда Эрик Блоттон еще занимался похищением детей. Блоттон понял, что в искусстве — и деньги, и престиж, и власть, не говоря уж о богатых возможностях знакомств с сильными мира сего.