– Ты помнишь Сару Морган? Мы с тобой встретили ее в «Спинакере» пару недель назад. Теперь Сара работает у меня в офисе.

Лайам взял руку девушки и с притворной серьезностью склонил голову. Рука у него была теплая и сухая. Темные глаза заглядывали ей прямо в душу.

– Конечно, помню! С тех пор мы с Сарой несколько раз сталкивались. Знаете, я собираюсь снова отправиться в тот же ресторан попробовать крабьих ножек. Прошлый раз они лежали горкой у вас на тарелке и выглядели очень соблазнительно!

Сара почувствовала, что краснеет.

– Они были очень хороши. Очень сладкие. Они были так же хороши, как те, что я пробовала на Западе несколько лет назад.

Неожиданно она поняла, что говорит глупости. Что это я говорю? Это же полный идиотизм! Почему я снова зациклилась на крабьих ножках?

– Рада снова видеть вас, профессор О'Коннор! Почему бы не начать все сначала?

– Пожалуйста, зовите меня Лайамом. Профессор О'Коннор был моим отцом.

– Так ваш отец тоже был профессором?

– Нет. Он был фермером. Но его так называли. Думаю, это оттого, что он умел читать!

Все трое рассмеялись. Мильтон подобрал кусок отрезанной занавески и принялся складывать его в руках.

– Вы родились в Ирландии? – спросила Сара.

Лайам стоял так близко к ней, что она чувствовала запах его лосьона после бритья. Запах хвойный, не сладкий.

Мужчина кивнул.

– А когда вы переехали в Америку? – спросила Сара.

Карие глаза Лайама погасли.

– Очень давно.

Он прочистил горло.

– Я очень рад снова видеть вас, Сара. Я... – мужчина запнулся. – Вы ведь еще ничего не выпили.

Лайам взял ее за руку.

– Давайте восполним этот пробел. Пошли!

– Кажется, я плохой хозяин! – пробормотал Мильтон и вместе с ними вышел из комнаты. – Пожалуй, пора проверить, достаточно ли льда на столе. Я купил два пакета, но их может не хватить. С такой-то толпой!

Они пошли по длинному зеркальному коридору. Сара посмотрела на свое отражение и на отражение отражения. Она видела в зеркале всех троих: себя, Лайама и Мильтона. Все они удваивались, становясь все тоньше и темнее по мере того, как отходили дальше от зеркала.

Все трое вошли в гостиную и гул голосов стал совсем громким. Сара видела, что народу стало еще больше. Там были сотрудники администрации, преподаватели и студенты старших курсов. Лайам провел девушку к столу с напитками. Им пришлось пробираться сквозь толпу студентов, которые сидели на полу. Жаркая политическая дискуссия была в полном разгаре.

– Нет доверия, нет абсолютно никакого доверия! – донеслось до Сары.

– Но это и хорошо! – настаивал другой.

Кто-то сменил диск в проигрывателе. Сара узнала Луи Армстронга и Эллу Фитцжеральд. Ее брат Фрэнк часто слушал этот альбом.

Мэри Бет стояла у окна, за которым теперь темнело беззвездное небо. Она стояла наклонясь, держа руки на коленях, и разговаривала с седовласой женщиной в инвалидной коляске.

Лайам остановился перед диваном. Сара почти наткнулась на него. Неожиданно для всех он выхватил зажженную спичку из руки молодого человека, который удивленно посмотрел на него.

– Третьим от спички не прикуривают. Это к несчастью!

– Это была моя последняя спичка, профессор! – запротестовал молодой человек.

– Кажется, у меня есть зажигалка, – предложила рыжеволосая женщина.

Она игриво взглянула на Лайама.

– У вас есть какие-нибудь правила насчет зажигалок?

Лайам сделал вид, что сосредоточенно думает.

– Нет.