— Ты будешь меня слушать, Крис? Сколько раз ты сам жаловался мне на занозы, на дверцы шкафов, которые внезапно открываются, на ковры, которые ускользают из-под ног? Сколько раз?

— О, ради бога, не начинай все с начала. А не то я встану и уйду. Я не в настроении выслушивать лекции. Оставь их для тех идиотов, которые каждый семестр вносят плату, чтобы их выслушивать.

Мортон поглядел на него, качая головой.

— Как бы мне хотелось до тебя достучаться, — произнес он.

— Забудь об этом.

— Забыть об этом? — усмехнулся Мортон. — Неужели ты не понимаешь, что ты в опасности из-за своих вспышек гнева?

— Говорю тебе, Джон…

— Куда, как по-твоему, уходит этот гнев? Думаешь, он исчезает в никуда? Нет. Ничего подобного. Он уходит в твои комнаты, в твою мебель, в воздух. Он уходит в Салли. От него все делается нездоровым, включая тебя самого. Он вытесняет твою личность. Он устанавливает связь между одушевленным и неодушевленным. Психоболизм. И не смотри так возмущенно, словно ты ребенок, который не в силах вынести само слово «шпинат». Сядь на место, ради всего святого. Ты все-таки взрослый человек, вот и выслушай меня как взрослый.

Крис закурил сигарету. Он позволил словам Мортона слиться в лишенный смысла гул. Поглядел на настенные часы. Без четверти двенадцать. Через две минуты, если нет изменений в расписании, она уедет. Поезд тронется, и городок Форт окажется для нее позади.

— Я повторял тебе бесчисленное количество раз, — говорил Мортон. — Никто не знает, из чего это сделано. Атомы, электроны, чистая энергия — все это только слова. Кто знает, где конец? Мы строим догадки, теоретизируем, изыскиваем способы измерения. Но мы не знаем. И в том-то все и дело. Подумай о человеческом разуме и его по-прежнему неведомых возможностях. Это же неисследованный континент, Крис. И он может оставаться таковым очень долго. И все это время силы, о которых мы только догадываемся, будут влиять на нас, возможно, влиять на материю, пусть мы и не можем измерить их никакими счетчиками. И я утверждаю, что ты отравляешь свой дом. Я считаю, твои вспышки гнева внедряются в его структуру, в каждый предмет, до которого ты дотрагиваешься. Все они подвергаются твоему влиянию и твоей неконтролируемой ярости. И еще я думаю, что, если бы не присутствие Салли, являющееся сдерживающим фактором, тогда… ты вполне мог бы подвергнуться нападению собственного…

Крис услышал последние фразы.

— Слушай, прекрати нести эту чушь! — злобно выкрикнул он, — Ты болтаешь, как какой-то Том Свифт.

Мортон вздохнул. Провел пальцами по краю чашки, печально покачал головой.

— Н-да, — произнес он, — все, что мне остается, надеяться, что ничего не случится. Мне совершенно очевидно, что ты не собираешься меня слушать.

— Поздравляю, наконец-то ты пришел к выводу, с которым я абсолютно согласен, — заявил Крис. Он посмотрел на часы. — А сейчас, с твоего позволения, я отправлюсь выслушивать, как тупоумные кретины спотыкаются на словах, постичь которые у них нет ни малейшего шанса.

Они поднялись.

— Я заплачу, — сказал Мортон, но Крис уже со звоном положил монету на прилавок и вышел. Мортон вышел вслед за ним, задумчиво опуская в карман его сдачу.

На улице он похлопал Криса по плечу.

— Постарайся не обращать на все это внимания, — сказал он. — Кстати, почему бы тебе и Салли не прийти сегодня вечером ко мне? Мы бы сыграли в бридж.

— Это невозможно, — ответил Крис.

Студенты читали отрывки из «Короля Лира».