Лиза

    После неспешного ужина, сдобренного часовым размышлением сестры о моем светлом будущем, я наконец осталась одна. Галя, устав меня воспитывать, отправилась знакомиться с приусадебным участком. Я недолго понаблюдала, как она о чем-то живо разговаривает с нашей хозяйкой, поливающей огород, и принялась бродить по комнате, разглядывая пылящиеся на беленых стенах желтые фотографии.

    Верхний ящик старого, украшенного резными металлическими вставками комода был чуть приоткрыт.

    Хм, интересно…

    Я оглянулась на окно и дернула за почерневшую от времени ручку.

    – А ну, лапки загребущие втяни! – раздался над ухом хриплый, явно мужской, простуженный голос.

    Подпрыгнув от неожиданности, я сгребла стоявший на комоде подсвечник и решительно обернулась.

    Никого!

    Чтоб тебя!

    Застыв в позе ожившего возмездия, я медленно обвела комнату взглядом.

    Ох, не нравится мне это! С любым человеком можно договориться, но как договориться с галлюцинациями?

    – Эй, выходи!

    Тишина.

    – Не хочешь показываться? Ну и ладно! – Я развернулась к комоду и смело выдвинула ящик.

    – Не твое – не лезь! – с угрозой посоветовали рядом. Я едва успела отдернуть пальцы, как ящик лихо задвинулся обратно. – Охраняешь тут, понимаешь ли, как проклятый! Стережешь! Так нет, припрется такая вот, не обремененная совестью, и ну свой любопытный нос в каждый шкафчик сувать! Тэк-с, стоп! А ты меня что, слышишь?

    – К несчастью! – Я краем глаза заметила сбоку шевеление и сжала покрепче подсвечник. Кажется, еще и вижу! – Ой, да чего там сторожить! Обычное барахло! Хранится уже, наверное, лет двести!

    – Так. Ты мне тут не умничай! И лишние цифиры не рисуй! Мне от роду тока через полгода сто семьдесят стукнет!

    Эх, не надо было ехать! Не на-до!!!

    Шевеление стало отчетливым. Из тени проступила небольшая, с ладонь, фигурка. Домовой? Только не это!

    Я резво развернулась и все-таки запульнула в него своим оружием.

    – Не, мало того, что горазда по чужим вещам шарить, так еще и буйная. Стоять! – грозно рявкнул он летевшему в него подсвечнику. И когда тот красочно завис в нескольких сантиметрах от его головы, приказал: – Назад!

    Я едва успела пригнуться, когда над головой с бешеной скоростью пронесся кусок чугуна и плавно опустился на прежнее место.

    – Сгинь, а? – попросила я, во все глаза разглядывая крохотного мужичка в неприметных серых одеждах и в шляпе. Домовой! В нашей квартире тоже обитал представитель этого склочного семейства, но, видимо, более старый, утомленный жизнью, а потому более нелюдимый. За все время нашего там обитания я видела его всего четыре раза и только сейчас оценила его исключительную молчаливость.

    – Не, ну какова наглость! – возмутился домовой и шустро протопал ближе. – Вот сама посуди, как бы оно было: к тебе домой вламывается ворюга, шмонает твое годами охраняемое добро, а когда ты пытаешься его пристыдить, кидается в тебя подсвечником и душевно просит, чтобы ты сгинул. Неплохо, да?

    – Ну все. Мне стыдно! – Отскочив подальше, я проследила, как он ловко вскарабкался на комод и, смахнув рукавом пылинку с облюбованного мною подсвечника, подбоченился и поманил меня крохотным пальчиком.