– Ведь все зависит от того, насколько ты был интеллигентен до начала этой кампании, – вставил слово Калле. – Пожалуй, одного в меру упитанного кита один раз в неделю тебе, Андерс, предостаточно.
Когда Андерс три раза прогнал Калле вокруг беседки и мир был восстановлен, Ева Лотта сказала:
– Интересно, есть сегодня в почтовом ящике какие-нибудь новые подарки? Не понимаю, что люди думают? За последние дни я получила всего лишь три килограмма шоколада. Ни грамма больше! Придется позвонить на почту и пожаловаться!
– Не говори мне о шоколаде, – с отвращением произнес Андерс.
И Калле полностью с ним согласился. Они храбро сражались с лавиной сладостей, обрушившейся на Еву Лотту. Но силы их уже истощились.
Однако Ева Лотта вернулась от почтового ящика на калитке с толстым конвертом в руках. Она разорвала его, и там, в самом деле, лежала плитка шоколада – большая плитка великолепного молочного шоколада.
Калле и Андерс посмотрели на плитку шоколада так, словно это была касторка.
– Черт! – ругнулись они.
– Эх, вы, – с досадой сказала Ева Лотта. – Могут наступить дни, когда вам придется подмешивать в шоколад древесную кору.
Разломив плитку надвое, она заставила каждого взять половину. Они приняли шоколад без малейшего следа энтузиазма, только чтобы доставить ей удовольствие. И равнодушно сунули куски шоколада в свои и без того туго набитые карманы брюк.
– Правильно, – сказала Ева Лотта. – Поберегите на черный день.
Смяв в маленький комок конверт, она перебросила его через забор на улицу.
– Послушайте, давайте покатаемся на велосипедах и выкупаемся, – сказал Калле. – Сегодня нам, пожалуй, заняться больше нечем.
– Ты абсолютно прав, – поддержал его Андерс – Сегодня вечером мы можем с таким же успехом объявить перемирие, но тогда…
Две минуты спустя явился Бенка, посланный Сикстеном, чтобы с помощью подобающих случаю оскорблений подстрекнуть Белых Роз к битве, но беседка была уже пуста. И только маленькая белая трясогузка, сидевшая на качелях, клевала оставшиеся от булочек крошки.
Когда в полночь взошла на небо полная луна, Калле и Ева Лотта спокойно спали в своих кроватях. Но Андерс бодрствовал. Он тоже лег в постель, как обычно. И самым замысловатым образом храпел, чтобы родители думали, будто он спит. Это привело лишь к тому, что мама вошла и беспокойно спросила:
– Что с тобой, мальчик, тебе худо?
– Да нет, – ответил Андерс.
И в дальнейшем храпел уж не так свирепо.
Заметив по тихому посапыванию маленьких братьев и сестер и по глубокому дыханию родителей, что все заснули, он осторожно прокрался в кухню. Его одежда лежала на стуле. Он быстро сорвал с себя ночную рубашку и остался, освещенный лунным светом, без единой нитки на тонком, костлявом мальчишеском теле. Он тревожно вслушивался в тишину каморки, но все было спокойно, и он быстро облачился в брюки и фуфайку. Потом тихо и молча прокрался вниз по лестнице. Пробраться на чердак пекаря и взять Великого Мумрика – это отняло у него совсем немного времени.
– О Великий Мумрик, – шептал он, выдвигая ящик комода, – охрани своей могучей дланью эту акцию, потому что мне, видишь ли, кажется, что это нам понадобится.
Ночной воздух был прохладен, и он чуть дрожал в своей тонкой одежонке. Напряжение, пожалуй, тоже вызывало дрожь. Странным казалось находиться вне дома посреди ночи, когда все люди спят. – Крепко зажав в руке Великого Мумрика, он переправился через мостки, проложенные Евой Лоттой. Ольха на прибрежной полосе казалась в темноте совсем черной, однако речная вода блестела, озаренная лунным светом.
– Скоро мы будем у цели, о Великий Мумрик, – прошептал Андерс, чтобы Великий Мумрик не тревожился. |