— А я ничего такого о нем не слышала, — удивилась экономка. — Судя по словам вашей матушки, он слишком хорош, чтобы быть настоящим.

Оливия попросила Бога дать ей терпения.

— Да, и мы оба знаем, что она плохо разбирается в мужчинах. Скажем так: мой отец вовсе не был так хорош, каким ей казался. И под этим обаянием скрывается эгоистичная натура.

— С другой стороны, она вышла за Хамфри Палмера, — справедливо заметила миссис Маккафери. — Он ни разу не поднял на нее руки. Не дал причины для слез… разве только в ту ночь, когда умер во сне. Лучшего человека трудно найти, — заметила она, положив теплую руку на колено Оливии. — Боюсь, вы несправедливо судите о матери, дитя мое. Да, ваш отец был само очарование. Но у него также был жестокий нрав. Если бы он не утопил себя в виски, прежде чем упасть с увеселительной барки и утонуть в грязной Темзе, мне пришлось бы удушить его во сне. Он доставил вашей матери много горя. Много. Но существует немало мужчин, куда менее красивых и обаятельных, из которых выходят куда худшие мужья. Жаль, конечно… Но вы не должны предполагать, что этот лорд Хок — мужчина того же пошиба, что и Камерой Берд, просто потому, что так же обаятелен. Дайте ему больше времени, дитя мое.

Оливия виновато потупилась.

— Есть и другие причины, — пробормотала она.

— Да? — Не дождавшись ответа, экономка сложила руки на объемной груди. — Вашей матери он нравился, — заметила она, не сводя с нее взгляда.

— И что?

— Саре он тоже нравится.

— Потому что подкупил ее, позволив ехать в седле? — Оливия враждебно уставилась на экономку: — А вы? Он и вам нравится? И вас очаровал?

Миссис Маккафери только плечами пожала:

— Я недостаточно хорошо его знаю. Думаю, у меня будет время составить о нем мнение, когда приедем в Шотландию.

— Да, но сомневаюсь, что мы будем часто видеть лорда Хока. У нас слишком много дел в доме. Нужно приготовиться к приезду гостей. Кроме того, ему следует заниматься собственными поместьями.

— Вы серьезно воображаете, что ваша матушка не пригласит в гости ближайшего титулованного соседа? Да и брат ваш тоже пригласит его поохотиться.

Оливия со щелчком закрыла веер и подозрительно уставилась на экономку:

— Проклятие! Неужели матушка попросила вас навязать мне его? Это так? Но я не допущу…

— Ну что вы, дитя мое! Разве вы плохо меня знаете? Я очень люблю вашу мать, как дочь, которой у меня никогда не было, а вас троих — как собственных внуков. Но я чужим умом не живу. Вам нужен муж, и этого отрицать невозможно. И, к моему огромному удовлетворению, до сих пор вы были очень разборчивы. Если Невилл Хок вам подходит, да будет так. Я только прошу не спешить и не сравнивать его с вашим отцом.

— Прекрасно, — процедила Оливия. — Я сравню его с Хамфри. Хамфри был надежен, добр и уравновешен. Я давно мечтала выйти замуж за кого-то, похожего на Хамфри, и пока не найду такого джентльмена, стану наслаждаться свободой и делать все, чтобы оттолкнуть других поклонников. Особенно Невилла Хока.

К облегчению Оливии, экономка оставила за ней последнее слово. И все же это послужило ей слабым утешением. Несмотря на клятву игнорировать этого человека, она подозревала, что он станет источником непрестанного раздражения.

Пока экипаж катился по прелестной долине Йорка, Оливия осознала жестокую правду, которую не могла объяснить никому постороннему: Невилл Хок — огромная проблема, не потому, что постоянно ее преследует, а из-за странной на него реакции. Ее тело предательски слабеет, стоит ей его увидеть. Как бы ни протестовал разум, тело постыдно трепещет от каждой его ласки.