«Каждый день я мысленно прошу мужа простить меня за всё то горе, которое я ему причинила… за все расходы, в которые я его ввергла…»

«Если я выздоровею, я сделаю для него даже невозможное. Но, увы, я не выздоровею, я умру его должницей…»

«Лёжа в больнице, я всё думаю: как ты там один готовишь, стираешь, и места себе не нахожу…»

«Мне бы так хотелось сказать тебе что-нибудь утешительное, но мне не хватает слов…»

«Я прошу всех богов, я прошу Будду: пусть моя болезнь избавит тебя от всех болезней, какие тебе суждены. Пусть мне будет во сто раз больнее, лишь бы ты не испытал боли…»

«Больше я ничего не могу для тебя сделать. Но и такой малости я рада — всё же мы муж и жена…»

На этом письмо обрывалось.

Тамура сложил листок и долго сидел молча, закрыв глаза. Впервые в жизни в его сердце шевельнулось раскаяние. И он тихо прошептал: «Сатоко!..»

НОВЕЛЛА ШЕСТАЯ

Я — ИДЕАЛЬНАЯ ЖЕНА!

Митико-тян!

Вчера в храме Готокудзи во время чайной церемонии я случайно встретилась с твоей мамой — мы с ней не виделись около года — и узнала от неё радостную новость. По правде говоря, я была ошеломлена; я ведь всё ещё считала тебя девочкой, я так и называла тебя «маленькая кузина». Поздравляю тебя, милая!

Надеюсь, ты не сердишься за «маленькую кузину», ведь ты в самом деле самая маленькая из всех моих кузин и кузенов, а во-вторых, когда мы учились в школе, я была в шестом классе, а ты — первоклашкой, такая смешная девчурка, коротко остриженная, с двумя большими белыми бантами. И вдруг эта девчурка выходит замуж — как тут не удивиться? Мне кажется, только вчера я тебя водила за ручку в школу, помогала делать уроки.

После чайной церемонии мы с твоей мамой снова встретились у ворот, и она сказала:

— Норико-сан, прошу вас, поговорите с Митико, вы старше её, опытнее. Я — человек другого поколения, мне это сделать гораздо труднее, а вы почти ровесницы. Митико, кстати, сама собиралась к вам зайти. Я очень на вас надеюсь…

Не скрою, мне это польстило. Я ответила, что, разумеется, если Мити-тян обратится ко мне, то я непременно… всей душой… и так далее. Помогала же я ей когда-то делать школьные задания. Почему же теперь не помочь? Как-никак у меня перед ней преимущество в возрасте.

Но семейная жизнь — не школьная задачка.

Я долго думала, что тебе сказать. Потом решила: напишу-ка письмо о себе; о том, с какими трудностями мне пришлось столкнуться самой, сколько я думала, прежде чем меня осенило. (Видишь, я уже заговорила, как священник.)

Но, ради всего святого, как только прочтёшь — сожги письмо. Я пишу тут много лишнего, для ясности. И из сказанного вовсе не следует, что я несчастна. Наоборот. Я очень довольна своей теперешней жизнью и своим мужем.

Первое, о чём, как мне кажется, забывают все влюблённые девушки, выходя замуж, — это то, что они выбирают спутника на всю жизнь. Пишу и вижу на твоём лице недоумение: зачем Норико мне излагает прописные истины? Но ты не удивляйся, а читай дальше.

Я тоже была девушкой, тоже была влюблена и не хуже других знала эту прописную истину. Но знала её именно как прописную, не задумываясь над её значением. Просто где-то в уголке памяти у меня сидел этакий трафаретик: «муж и жена — спутники жизни».

И не вздумай меня уверять, что у тебя это иначе. Все невесты видят в своих женихах прежде всего возлюбленных и ни на секунду не задумываются о том, что с этими женихами им придётся пройти через всю жизнь. Короче говоря, просто не вникают в смысл этих слов.