Женившись, Тамура поначалу перестал прислушиваться к разговорам сослуживцев о женщинах, но немного погодя снова с упоением ловил каждое слово.

С особенной жадностью слушал он, когда о своих любовных похождениях рассказывали женатые мужчины. Тут он застывал в напряжении, и его маленькие глазки за стёклами очков округлялись и пылали завистью.

Тамура теперь уже не пил сакэ и не покупал женщин на Синдзюку, как прежде. Разумеется, не потому, что не желал изменить жене, а из чистой экономии — зачем тратиться на то, что можешь получить дома бесплатно?

В первый год замужества Сатоко была здоровой и крепкой. Но на второй год лицо её стало отекать, покрываться красными и зелёными пятнами, тело опухло, стало рыхлым, грузным.

Стирая как-то бельё, она внезапно прислонилась к стене и схватилась за голову.

— Что с тобой? — спросил испуганно Тамура.

— Да вот последнее время за что ни возьмусь, голова кружится…

— Уж не беременна ли ты? — ещё больше испугался он.

Детей ему не хотелось иметь тоже из материальных соображений. Но раз уж так вышло, ничего не поделаешь…

— Нет, нет, что ты… У меня всё как всегда…

Не беременна — значит, больна? Эта мысль настолько испугала Тамуру, что он не сказал больше ни слова. Иначе придётся вести её к врачу. Сатоко тоже ничего не сказала.

Войдя как-то летом после работы в залитую ярким солнцем квартиру, Тамура застал жену лежащей. Она лежала на татами, раскинув коротенькие полные ноги, лицо у неё было иссиня-багровым. точно она изрядно выпила.

Тамура разделся и, оставшись в рубашке и набрюшнике, стал разглядывать жену.

— Тамура-сан! — в комнату просунулась голова управляющего домом. — Тамура-сан, хорошо, что вы пришли! Ваша оку-сан… — тут он увидел лежащую на татами Сатоко. — Вам нужно немедленно вызвать врача!

Через полчаса явился врач. Он внимательно выслушал и осмотрел Сатоко и велел сделать ей анализ крови в университетской клинике.

Прошло две недели. Выяснилось: у Сатоко белокровие.

Молоденький врач вызвал Тамуру в кабинет и сказал:

— Я не хотел говорить при больной. У неё лейкемия…

— Что?

Тамура впервые слышал о такой болезни. Прочитав это на его лице, врач пояснил:

— Лейкемия… Это… ну… рак крови…

Сатоко съёжившись сидела на деревянном диване в белом больничном коридоре. Из окна на её маленькую фигурку падал слабый свет. При виде выходящих из кабинета двух мужчин она встрепенулась.

— Не надо, не надо в больницу… — испуганно залепетала она. — Я знаю, о чём вы говорили… Столько денег уйдёт… Не надо… прошу…

Молоденький врач настойчиво советовал ей лечь в общую палату по страховке — там расходы незначительные. Тамура скрепя сердце согласился. Он прикинул в уме: дома жена ему обойдётся дороже, к тому же за ней придётся ухаживать, варить, стирать.

Так на третий год супружества Тамура снова зажил один.

Поначалу раза два в неделю, после работы, он навещал жену. Она лежала у самой двери в слабо освещённый палате на шесть коек. Там вечно стоял смрадный запах не то пота, не то испражнений — этим пахло всё: стены, полы, окна.

Когда Тамура впервые пришёл туда, Сатоко лежала, закрытая до подбородка, из-под одеяла высовывалась только рука с воткнутой в неё иглой. Над головой Сатоко висела склянка с кровью — ей делали вливание.

При виде мужа Сатоко засмущалась, точно она в чём-то перед ним была виновата.

— Вот в больницу попала… — пробормотала она слабым голосом, — ввела тебя в лишние расходы…

Прошло месяца три-четыре.