Тремор вел себя так же высокомерно, как обычно. Он вошел в гостиную с тем грозным видом, который приберегал для провинившихся слуг, дурно воспитанных простолюдинов и Джона. К сожалению, Щурин никак не мог взять в толк, что подобные выходки никак не действуют на зятя.

К счастью, Тремор и не пытался завести светскую беседу, а сразу перешел к делу:

— Полагаю, вы приехали поговорить с моей сестрой.

У Джона не было настроения острить, поэтому жесткий взгляд герцога был встречен таким же жестким взглядом.

— Нет. Я приехал за женой.

Виола, досадливо морщась, смотрела на брата.

— Значит, Хэммонд имеет право увезти меня из твоего дома, и ты ничего не сможешь сделать?

Энтони молча смотрел на нее. В зеленовато-карих глазах, так похожих на ее собственные, бушевали чувства, каждое она легко могла распознать: гнев на Хэммонда, сострадание к сестре, сожаление о том, что он вообще дал разрешение на этот брак. Но Виола увидела и нечто еще — неизбежность.

— Как мне решиться уйти с ним? — вскричала она, чувствуя, что цепи брачных обетов петлей затянулись на шее. — Как я могу жить с ним после всего, что случилось?

— Ты его жена, — глухим голосом напомнил брат и, глядя на бокал с бренди в руке, тихо добавил: — Как бы мне ни хотелось, чтобы все было иначе.

Виола обернулась и с мольбой взглянула на жену брата. Сердце Дафны переполнилось жалостью к несчастной.

— Энтони, неужели ты ничего не можешь сделать? — не выдержала она. — В конце концов, ты герцог и обладаешь огромным влиянием.

— Дорогая, в этой ситуации мое влияние бесполезно. На стороне Хэммонда закон, и даже я не в силах защитить Виолу. — Энтони с бокалом в руке прошелся по комнате и сел рядом с сестрой. — Если я пойду против Хэммонда и помешаю увести тебя, он может обратиться в палату лордов и заставить их вынести постановление о насильственном возвращении тебя к мужу. Если пожелаешь, чтобы я продолжал бороться, так и будет. Но я проиграю.

Мысль о том, чтобы попросить брата пытаться, невзирая на исход соблазняла.

— Но тогда поднимется ужасный скандал, верно?

— Да, и осуждать будут тебя, Виола. Не его. После его появления на балу у Кеттерингов и новости о смерти Перси по Лондону поползли слухи.

— И что говорят люди?

Брат не ответил. Да в этом и не было нужды.

— Не сомневаюсь, все аплодируют Хэммонду, сумевшему укротить строптивую жену, — пробормотала она, едва сдерживая гнев.

Как же несправедлива жизнь!

Энтони не стал ни подтверждать, ни опровергать ее слов. Просто сунул ей в руку бокал с бренди:

— Вот. Выпей. Это поможет.

Виола, морщась, долго смотрела на огненную жидкость цвета глаз мужа, прежде чем поставить бокал на столик.

— Мне нужен не бренди, а развод.

— Ты знаешь, это невозможно.

— Знаю, знаю…

Виола подалась вперед и, опершись локтями о колени, судорожно сцепила руки.

— Что мне теперь делать? — прошептала она с таким ощущением, что взывает к Богу. — Что теперь делать?

Энтони негромко выругался.

— Спущусь в гостиную и еще раз попытаюсь его урезонить, — со вздохом пообещал он. — В прошлом Хэммонд охотно брал у меня деньги.