— Вы же сами не верите, Юсеф, что я на это пойду.

Тесные тиковые брюки съехали на самый краешек стула; на мгновение Скоби подумал, что Юсеф сейчас встанет перед ним на колени.

— Майор Скоби, — сказал он, — умоляю вас… Для вас это так же важно, как для меня. — Голос его задрожал от неподдельного волнения. — Я хочу быть вашим другом. Я хочу быть вашим другом.

— Должен предупредить вас заранее, — сказал Скоби, — окружной комиссар знает о том, что я у вас занял деньги.

— Понятно. Понятно. Но дело обстоит куда хуже. Честное слово, майор Скоби, от того, о чем я вас прошу, никому не будет вреда. Сделайте это по дружбе, и я никогда больше у вас ничего не попрошу. Сделайте по доброй воле, майор Скоби. Это не взятка. Я не предлагаю никакой взятки.

Глаза его вернулись к письму: «Родной мой, все это очень сложно». Буквы плясали у него перед глазами. Сложно… Он прочел «служба». Служба, слуга, раб… Раб рабов божиих… Это было как опрометчивый приказ, которого все же нельзя ослушаться. Ну вот, теперь он навеки отрекается от душевного покоя. Он знал, что ему грозит, и с открытыми глазами вступал в страну лжи, сам себе отрезав дорогу назад.

— Что вы сказали, Юсеф? Я не расслышал…

— Я еще раз прошу вас…

— Нет, Юсеф.

— Майор Скоби, — Юсеф вдруг выпрямился в кресле и заговорил официальным тоном, словно к ним присоединился кто-то посторонний и они уже не были одни. — Вы помните Пембертона?

— Конечно.

— Его слуга перешел на службу ко мне.

— Слуга Пембертона… — («Что бы ты мне ни говорил, это не обещание».)

— Слуга Пембертона теперь слуга миссис Ролт. — Глаза Скоби были по-прежнему прикованы к письму, но он уже его не видел. — Слуга миссис Ролт принес мне письмо. Понимаете, я приказал ему… глядеть в оба… Я правильно говорю?

— Вы на редкость точно выражаетесь по-английски, Юсеф. Кто вам его прочел?

— Неважно. — Официальный голос вдруг замер, и прежний Юсеф взмолился снова: — Ах, майор Скоби, что заставило вас написать такое письмо? Вы сами напросились на неприятности.

— Нельзя же всегда поступать разумно, Юсеф. Можно умереть с тоски.

— Вы же понимаете, это письмо отдает вас в мои руки.

— Это бы еще ничего. Но отдать в ваши руки троих…

— Если бы только вы по дружбе пошли мне навстречу…

— Продолжайте, Юсеф. Шантаж надо доводить до конца. Ведь вы не можете остановиться на полдороге.

— Охотнее всего я зарыл бы этот пакет в землю. Но война идет не так, как хочется, майор Скоби. Я делаю это не ради себя, а ради отца и матери, единокровного брата, трех родных сестер… а у меня есть еще и двоюродные.

— Да, семья большая.

— Понимаете, если англичан разобьют — все мои лавки не стоят и ломаного гроша.

— Что вы собираетесь делать с моим письмом?

— Я узнал от одного телеграфиста, что ваша жена выехала домой. Ей передадут письмо, как только она сойдет на берег.

Он вспомнил телеграмму, подписанную «Луиза Скоби»: «…была дурой… точка целую». Ее ждет холодная встреча, подумал он.

— А если я отдам ваш пакет капитану «Эсперансы»?

— Мой слуга будет ждать вас на пристани. Как только вы ему отдадите расписку капитана, он передаст вам конверт с вашим письмом.