— Вы вашему слуге доверяете?

— Так же, как вы Али.

— А что, если я потребую сперва письмо и дам вам честное слово…

— Шантажист наказан тем, что он не верит и в чужую честь. И вы были бы вправе меня обмануть.

— Но что, если обманете вы?

— А я обмануть не вправе. К тому же я был вашим другом.

— Вы чуть было им не стали, — нехотя согласился Скоби.

— Я совсем как тот подлый индиец.

— Какой индиец?

— Который выбросил жемчужину, — грустно сказал Юсеф. — Это было в пьесе Шекспира, ее играли артиллеристы в концертном зале. Я это навсегда запомнил.

2

— Что ж, — сказал Дрюс, — к сожалению, пора приниматься за дело.

— Еще бокал, — сказал капитан «Эсперансы».

— Нельзя, если вы хотите, чтобы мы отпустили вас до того, как поставят боны. Пока, Скоби.

Когда дверь каюты закрылась, капитан сказал сдавленным голосом:

— Видите, я еще здесь.

— Вижу. Я же говорил вам, случаются ошибки; документы теряют, протоколы засылают не туда, куда надо.

— Я в это не верю, — сказал капитан. — Я верю, что вы меня выручили. — В душной каюте он потихоньку исходил потом. — Я молюсь за вас во время обедни, — добавил он, — и привез вам вот это. В Лобито мне не удалось найти ничего лучшего. Эту святую мало кто знает. — Он пододвинул Скоби через стол образок размером в пятицентовую монету. — Святая… не запомнил ее имени. Кажется, она имела какое-то отношение к Анголе, — пояснил он.

— Спасибо, — сказал Скоби. Пакет в кармане казался тяжелым, как револьвер. Скоби дал последним каплям портвейна стечь на дно, а потом выпил и их. — На этот раз я принес кое-что вам. — Несказанное отвращение свело его руку.

— Мне?

— Да.

Каким невесомым был на самом деле этот пакетик, лежавший сейчас между ними на столе. То, что оттягивало карман как револьвер, весило теперь чуть больше пачки сигарет.

— В Лиссабоне вместе с лоцманом к вам поднимется на борт один человек и спросит, нет ли у вас американских сигарет. Вы отдадите ему этот пакетик.

— Это правительственное поручение?

— Нет. Государство никогда так щедро не платит. — Он положил пачку денег на стол.

— Странно… — сказал капитан с каким-то огорчением. — Вы же теперь у меня в руках.

— Раньше вы были в руках у меня, — напомнил Скоби.

— Этого я не забуду. И моя дочь тоже. Она хоть и замужем за безбожником, но сама женщина верующая. Она тоже за вас молится.

— Чего стоят наши молитвы?

— Будь на то воля божия, и они вознесутся к небу, как стая голубей, — сказал капитан, смешно и трогательно воздевая толстые руки.

— Ну что ж, я буду рад, если вы за меня помолитесь.

— Вы, конечно, можете на меня положиться.

— Не сомневаюсь. А сейчас я должен обыскать вашу каюту.

— Видно, вы-то на меня и не очень полагаетесь.

— Этот пакет не имеет отношения к войне, — сказал Скоби.

— Вы в этом уверены?

— Да, почти.

Он приступил к обыску. Проходя мимо зеркала, он заметил, что у него за плечами появилось чье-то чужое лицо: толстое, потное, не заслуживающее доверия. Он удивился — кто бы это мог быть? Но сразу же понял, что не узнал этого лица потому, что на нем появилось непривычное выражение жалости.