— Простите, что приходится задавать вам так много вопросов, — мягко настаивала я.

Она пристально разглядывала свои узловатые, обтянутые тонкой кожей руки, ни слова не говоря.

— Пожалуйста, — сказала я тихо, — это очень важно, иначе я бы не стала спрашивать.

— Вы спрашиваете о ней, не правда ли? — не поднимая глаз, она продолжала терзать носовой платок.

— Вы имеете в виду Стерлинг Харпер?

— Да.

— Пожалуйста, расскажите мне, миссис Мактигю.

— Она была очень хороша. И так добра. Изысканная дама, — сказала миссис Мактигю.

— Ваш муж писал мисс Харпер? — спросила я.

— Я совершенно в этом уверена.

— Почему вы так думаете?

— Я несколько раз заставала его, когда он писал письмо. Всякий раз он говорил, что это деловая переписка.

Я промолчала.

— Да. Мой Джо, — она улыбнулась, ее глаза погасли, — такой дамский угодник. Знаете, он всегда целовал даме руку и заставлял ее чувствовать себя королевой.

— А мисс Харпер тоже писала ему? — неуверенно спросила я, мне было неприятно бередить старую рану.

— Нет, насколько мне известно.

— Он писал ей, а она никогда не отвечала?

— Джо любил писать письма. Он всегда говорил, что когда-нибудь напишет и книгу. Знаете, он всегда что-нибудь читал.

— Понятно, почему ему так нравился Кери Харпер, — заметила я.

— Очень часто мистер Харпер звонил, когда был не в настроении, пребывал в творческом кризисе, я полагаю. Он звонил Джо, и они говорили о разных интересных вещах — о литературе и всяком таком... — Носовой платок превратился в кучу скрученных бумажек у нее на коленях. — Можете себе представить, Джо любил Фолкнера. И он увлекался Хемингуэем и Достоевским. Когда он ухаживал за мной, я жила в Арлингтоне, а он — здесь. Он писал мне самые прекрасные письма, какие вы только сможете себе представить.

Письма, похожие на те, которые он начал писать своей возлюбленной гораздо позднее. Письма, похожие на те, которые он начал писать великолепной незамужней Стерлинг Харпер. Письма, которые она тактично сожгла, прежде чем покончить с собой, потому что не хотела терзать сердце и память его вдовы.

— Значит, вы их нашли, — едва выдохнула она.

— Нашли письма к ней?

— Да. Его письма.

— Нет. — Возможно, это была самая милосердная полуправда, которую я когда-либо говорила. — Нет, не могу сказать, чтобы мы нашли что-либо подобное, миссис Мактигю. Полиция не нашла писем вашего мужа среди личных вещей Харперов, не нашла почтовой бумаги с фирменным оттиском вашего мужа, ничего личного характера, адресованного Стерлинг Харпер.

По мере того как я говорила, выражение ее лица смягчалось.

— Вы когда-нибудь проводили время с Харперами? Например, в неофициальной обстановке? — спросила я.

— Ну, да. Дважды, насколько я помню. Один раз мистер Харпер к нам приходил на званый обед. А в другой — Харперы и Берил Медисон ночевали у нас.

Это меня заинтересовало.

— Когда они ночевали у вас?

— За несколько месяцев до смерти Джо. По-моему, это было в начале года, всего через месяц или два после того, как Берил выступала перед нашим обществом. Да, я уверена в этом, потому что хорошо помню, — елка все еще стояла. Так приятно было принимать ее.

— Принимать Берил?

— О да! Я была так довольна. Кажется, они все втроем были в Нью-Йорке по делу — вроде бы, встречались с агентом Берил, а в Ричмонде оказались по дороге домой.