Он, как всегда, бросил трубку, даже не попрощавшись.

В назначенное время я подъехала по улице Ист Грейс и запарковалась на первой же свободной парковке со счетчиком, не слишком далеко от того места, куда направлялась. Современное десятиэтажное административное здание было маяком, караулившим унылое побережье, утыканное магазинами ненужного хлама, пыжущихся казаться антикварными, и маленькими этническими ресторанами, не стремящимися как-то выделиться. Пешеходы плыли по течению вдоль растрескавшихся тротуаров.

Предъявив удостоверение на проходной в вестибюле, я в лифте поднялась на пятый этаж. В конце коридора находилась деревянная дверь без таблички. Расположение местного ричмондского представительства ФБР — один из наиболее тщательно охраняемых секретов в городе, его присутствие было столь же незаметно и ненавязчиво, как и ничем не примечательная одежда агентов. Молодой человек, сидевший за столом, занимавшим половину приемной, глянул на меня, не прерывая разговора по телефону. Прикрыв рукой микрофон, он бровями изобразил: «Чем я могу вам помочь?» Я объяснила ему причину своего присутствия здесь, и он пригласил меня присесть.

Приемная была маленькой и решительно мужской: мебель обита грубой синей кожей, кофейный столик завален кипой спортивных журналов. На обшитых панелями стенах красовались фотографии всех директоров ФБР.

Там же висели наградные листы за безупречную службу и медная табличка с выгравированными именами агентов, погибших при исполнении задания. Неожиданно входная дверь открылась, и высокий стройный человек в солнечных очках и темном костюме прошел через приемную.

Бентон Уэсли мог бы быть таким же «пруссаком», как и все прочие, но за годы нашего знакомства он завоевал мое уважение. Под бронированной оболочкой службиста жило человеческое существо, которое стоило узнать поближе. Он был живым и энергичным, это чувствовалось, даже когда он сидел. В своих темных костюмных брюках и накрахмаленной белой рубашке он выглядел типичным франтом. Его идеально завязанный галстук был узким по моде, на поясе одиноко болталась пустая черная кобура от десятимиллиметрового револьвера, который он почти никогда не носил в помещении. За то время, что мы не виделись, Уэсли почти не изменился. Красивый какой-то суровой красотой, подтянутый, с преждевременным серебром в волосах, он никогда не переставал меня удивлять.

— Извини, что заставил тебя ждать, Кей, — сказал он, улыбаясь.

Его рукопожатие было успокаивающе крепким, без какого-либо намека на демонстрацию силы. Рукопожатие некоторых знакомых мне полицейских и юристов напоминает сжатие тридцатифунтовым пальцем трехфунтового спускового крючка, которое, черт его подери, ломает мои кости.

— Марино уже здесь, — добавил Уэсли, — Мне нужно было еще кое-что просмотреть с ним прежде, чем мы пригласили тебя.

Он придержал дверь, и я последовала за ним по пустому коридору. Направив меня в свой маленький кабинет, он ушел за кофе.

— Компьютер вчера вечером наконец очухался, — сказал Марино. Он сидел, удобно откинувшись на своем стуле, и изучал выглядевший совершенно новым револьвер калибра 0.357.

— Компьютер? Какой компьютер?

Неужели я забыла свои сигареты? Нет. Они, как всегда, на дне моей сумочки.

— В главном управлении. Ломается постоянно. Как бы то ни было, я, в конце концов, получил распечатки полицейских рапортов. Интересно. По крайней мере, мне так кажется.

— Касающиеся Берил? — спросила я.

— Ты угадала. — Он положил оружие на стол Уэсли и добавил: — Ничего себе вещичка. Везет же некоторым. Этот ублюдок выиграл его в качестве приза на слете полицейских начальников в Тампе на прошлой неделе. Что касается меня, то не могу выиграть даже двух долларов в лотереею.