Дрожь пробежала по его руке, не дав ему произнести гневные слова.

— Я снова вижу это, — прошептала она, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Опасность. Вы ранены. — Отпустив его руку, она приложила ладонь к его щеке. — Пожалуйста. Пожалуйста, не ездите сегодня ночью.

Ее мягкая ладонь обжигала кожу, ему хотелось повернуть голову и прикоснуться к ее ладони губами. Вместо этого он схватил ее за запястье и сбросил ее руку со своего лица.

— Не знаю, в какую игру вы играете…

— Я не играю с вами! Что я должна сделать, что я должна сказать, чтобы убедить вас?

— Начнем с того, что вы мне расскажете все, что вам известно о моем брате и о том, каким образом вы это узнали. Где вы с ним встречались?

— Я никогда не видела его.

— И в то же время вы знаете, что у него был шрам. — Он неторопливо смерил ее с головы до ног подчеркнуто оскорбительным взглядом. — Вы были его любовницей?

Ужас в ее не правдоподобно расширившихся глазах был слишком естественным, чтобы посчитать его притворством. Остин почувствовал, как у него отлегло от сердца, но предпочел не задумываться почему.

— Любовницей? Вы с ума сошли? У меня было видение, я видела его…

— Да-да, именно так вы и сказали. И вы также умеете читать чужие мысли. Скажите мне, мисс Мэтьюз, о чем я сейчас думаю?

Элизабет колебалась, пытливо вглядываясь в его лицо.

— Я не всегда могу рассказать. И мне надо… дотронуться до вас.

Он протянул руку:

— Трогайте. Убедите меня.

Несколько мгновений она смотрела на его руку, затем кивнула:

— Я попытаюсь.

Когда его рука оказалась зажатой между ее ладонями, он закрыл глаза и нарочно постарался сосредоточиться на чем-нибудь пикантном. Он представил ее в своей спальне: ее освещают пляшущие золотистые огоньки в камине; он протягивает руку и расстегивает инкрустированную жемчугом пряжку, скалывающую прическу Элизабет, — шелковистые пряди струятся через его пальцы, падают на ее плечи и ниже, ниже…

— Вы думаете о моих волосах. Вам хочется потрогать их.

Его опалило жаром, и глаза чуть не вылезли из орбит. Первое, что он увидел, очнувшись, были ее губы — эти необыкновенные, созданные для поцелуев губы. Если он немного наклонится, он почувствует их вкус…

Она выпустила его руку.

— Вам хочется поцеловать меня.

Произнесенные ею едва слышным шепотом слова заставили его сердце забиться быстрее. Черт побери, конечно, ему хочется поцеловать ее! Ему необходимо. Он должен. Конечно, одного поцелуя хватит, чтобы удовлетворить необъяснимую жажду узнать вкус ее губ.

Уступив своему желанию, Остин больше не мог разбираться в своих чувствах или бороться с ними; он наклонился к ней.

Элизабет отступила.

Он приблизился, но она снова отступила. В ее выразительных глазах он увидел нерешительность. Черт, эта женщина ни разу не отступала перед ним, сталкиваясь с его гневом, сарказмом или подозрением! Но мысль о его поцелуе заставила ее отшатнуться.

— Что-то не так? — тихо спросил он, снова приближаясь к ней.

— Не так? — Она сделала шаг назад и чуть было не наступила на подол платья.

— Да. По-английски это означает «неладно». Вы, кажется… нервничаете.

— Нет. Конечно, нет, — возразила она, пятясь от него, пока не уперлась в деревянную стену. — Мне просто… э… жарко.