Джуд Деверо. СватовствоМонтгомери и Таггерты – 21
ГЛАВА ПЕРВАЯ
У Кейна Таггерта был телефон с шестью кнопками, каждая из которых включалась сама, но когда был звонок на его частной линии, линии номер шесть, он брал трубку и отвечал сам. Частная линия была предназначена для членов его семьи. — Мам, — сказал он, разворачивая свой стул, чтобы взглянуть на силуэт Нью-Йорка, — какая неожиданная радость. — Он ни о чем не спрашивал, зная, что его мать от него что-то хочет. Она никогда не звонила ему в те часы, когда работала фондовая биржа, если только ей не нужно было что-то сообщить. — Я прошу у тебя помощи… Кейн с трудом сдержал вздох. Пять месяцев назад его брат-близнец женился, и с тех пор его мать безжалостно пыталась заставить жениться Кейна, своего овдовевшего сына. — Я думаю, тебе нужен отдых… При этих словах Кейн глубоко вздохнул. Взглянув на панель телефона, он увидел, что засветилась, замерцала линия номер четыре, обозначающая, что в Токио собираются дать отбой. — Бог с ним, мама, — сказал он, — какие муки ты сейчас для меня готовишь? — Отец чувствует себя не очень хорошо и… — Я приеду к вам… — Нет, нет, ничего страшного. Он попал в историю по своему обычному мягкосердечию, и я обещала вытянуть его из нее. Это было обычное положение в родительском доме. Его отец вызывался помочь людям, и вызывался так часто, что нагрузка оказалась чересчур тяжелой. В попытках защитить его, мать часто должна была играть роль «плохого парня» и освобождать его от обещаний. — Что он сейчас натворил? — спросил Кейн, когда четвертая линия отключилась. — Ты знаешь, каков наш сосед Клем, — напомнила она, чтобы подчеркнуть, что прошло миллион лет с тех пор, как Кейн был дома и поэтому мог забыть человека, которого знал всю жизнь. — Он часто берет людей с Востока на отдых в лагерь. Так вот, в прошлом месяце он взял шестерых мужчин, и, в общем, это было тяжеловато для него. Годы берут свое, и сейчас эти лазанья по горам уже не для него… Кейн молчал. Клем был силен и гибок, как мустанг, и Кейн хорошо знал, что здоровье Клема не имеет никакого отношения к тому, чего добивается от него мать. — Отец сказал, что теперь он должен взять следующую группу туристов с Востока… Если Клем уговорил Айэна Таггерта взять следующую группу, значит, на это была какая-то веская причина… — Это плохо, что ли? — спросил Кейн. — Прямо-таки гроздь никчемных людей, так, что ли? Пэт Таггерт вздохнула: — Хуже… Жалобщики. Лошадей боятся. Им не хотелось сюда приезжать. Они выполняют лишь приказ босса. — Очень плохо. Значит, Клем подключил отца на это время? Кейн услышал в голосе матери гневные нотки. — Это женщины! Клем это узнал и попросил отца провести две недели, сопровождая четырех капризных нью-йоркских женщин в поездках верхом. Можешь ты это вообразить? Ах, Кейн, не мог бы ты… Кейн захохотал. — Мам, тебе не надо завоевывать награду Академии за деятельность, ты можешь просто ее срезать. Значит, тебе хочется, чтобы я, твой сын, твой бедный одинокий вдовец, провел две недели наедине с четырьмя молодыми женщинами в брачном возрасте и, может быть, нашел бы мать для своих сыновей? — Ну, что же, да, — подтвердила Пэт, расстроенная. — Ну как ты надеешься познакомиться с кем-нибудь, если все время работаешь? А эти все четыре женщины живут в Нью-Йорке, где вы с Майком поселились, и… Невысказанные слова раскалили телефонную линию, слова о том, как Кейн и его брат уехали из родительского дома, разлучив бабушку и дедушку с внуками. |
