— Давайте ещё раз, а я запишу. Папа, дай мне ручку, — генерал схватил со стола блокнот, и выжидающе посмотрел на меня. Продиктовал то же самое ещё раз.

— На цену рения внимания не обращайте. В общей цене изделия — это копейки, а вот плюсов получите много. Тут вам и мощность, и надёжность, и срок эксплуатации иной, — я не стал говорить про то, что было бы вообще прекрасно, если плавку провести в космосе. Нет пока у страны таких возможностей. Так что не стоит дразнить людей неосуществимым.

— А вы не хотите в этой экспедиции поучаствовать?

— Извините, товарищ генерал, но нет у меня времени на такие мелочи, — я сознательно провоцирую военного, и тот вполне оправдает мои ожидания.

— Мелочи… — он шумно вздохнул, — Лучший советский самолёт — это мелочи? — вот теперь верю. В одном его высказывании мне уже слышится топот сотен сапог по брусчатке, лязг гусениц и рёв реактивных двигателей. Настоящий генерал, однако. Даст же Бог таланта — ни один штатский не способен в одном, коротком предложении так выдать эмоции, чтобы мурашки галопом понеслись по всему телу. Это школа. Вот на таких командных рыках и держится Советская Армия. Совершая невозможное и впихивая невпихуемое. Харизматично рычание у настоящих генералов получается.

Степан Анастасович, вы бы присели на диван. Я пару минут с вашим отцом позанимаюсь, а потом у нас будет полчаса на разные разговоры. Мне всё равно его понаблюдать придётся после лечения. А по поводу мелочей — могу вам предложить пока подумать над тем, сколько самолётов можно купить или создать на один триллион долларов, — лукаво улыбнулся я военному, дав рукой отмашку в сторону дивана. — Да и мы, наверное, к вам пересядем. Там нам будет удобнее. Вот, вроде справился с ситуацией и инициативу перехватил.

Заболтав обоих собеседников, я усадил их на диван и, устроившись рядом, взял старика за запястья. Заклинание Исцеления ухнуло в него, как капля воды в пустое ведро. Я только головой покачал. Дед-то совсем плох был. Как ещё держался, непонятно. На силе воли существовал.

— Теперь стаканом воспользуюсь, с вашего разрешения, — я взял со стола стакан, в массивном мельхиоровом подстаканнике и набулькал туда эликсира.

— А что это у вас? — спросил генерал, указывая на плоскую стеклянную фляжку, которую я вытащил из внутреннего кармана. — Коньяк?

— Настойка женьшеня моего собственного приготовления, — мне пришлось развернуть бутылку из-под коньяка другой стороной и показать плаваюшие в ней корешки. Не оказалось у меня другой ёмкости, которая так удобно помешается во внутренний карман пиджака, а таскать с собой сумку с литровой флягой откровенно не хотелось, — Анастас Иванович, пейте смелее, оно не горькое.

Я смотрел на Деда, который держал в руке стакан, и о чём-то думал. Переживает, не яд ли я ему налил?

— Вы знаете, я вам верю, — пробормотал старик, и сделал первый глоток, покатав напиток на языке. — Довольно приятная штука, — поделился он с нами своими впечатлениями. — А верю потому, что у меня второй день подряд тряслись руки. Вот и смотрел, удивлялся, что теперь стакан даже не дрогнул. Я так понимаю, что вы что-то сделали, когда меня за руки взяли?

— Да. Провёл сеанс экспресс — лечения, — от дальнейших объяснений меня спас Степан Арамович, чуть не бегом примчавшийся в кабинет.