Эйрис села, уронив голову от внезапного приступа дурноты.

   Солдат подошел к глиняной хижине и постучал в стену у  проема.  Схватив

за руку появившуюся женщину, он выволок ее на улицу.  Грязная  толстуха  с

ярко накрашенными веками беспомощно щурилась  от  яркого  дневного  света.

Солдат и женщина тихо, но ожесточенно заспорили  о  чем-то.  Эйрис  успела

заметить, как, переходя из рук в руки, блеснула монета, и вот  солдат  уже

направился к ней, сжимая плоский камень,  на  котором  синей  краской  был

выведен номер: 206.

   - Сколько я тебе должна?

   Слезы Эйрис успели высохнуть. Она давно поняла,  что  в  этом  жестоком

мире слезами горю не поможешь.

   - Шесть харбинов.

   Эйрис отдала деньги. Солдат нахмурился; ей показалось, он предпочел бы,

чтобы у нее не было денег. Но монеты взял.

   - Оставайся с южной стороны  Стены.  Наши  караулы  расставлены  только

здесь. Стена забрала уже  много  солдат,  нас  становится  все  меньше.  В

трактире или на базаре ты будешь в безопасности. Не высовывайся в вельд. -

Солдат, похоже, проникся к  ней  сочувствием,  но  глаза  его  по-прежнему

оставались пустыми. - Всего хорошего, стеклодув.

   - И тебе.

   "Трактиром" называлось большое  помещение,  разделенное  в  глубине  на

маленькие  закутки-"комнаты",  в  остальной  части  люди  спали  на   полу

вповалку. Тяжелое впечатление от  тесноты  усугублял  спертый  раскаленный

воздух. За несколько  монет  трактирщик  позволил  Эйрис  расстелить  свой

бурнус  в  одном  из  закутков,  к  которому  ей   пришлось   пробираться,

перешагивая через едва различимые в полумраке  тела  спящих.  Несмотря  на

усталость, Эйрис не могла заснуть и  долго  лежала  с  открытыми  глазами.

Рядом кто-то громко храпел. В первый раз после  изгнания  из  Делизии  она

чувствовала себя в безопасности и старалась не думать ни о прошлом,  ни  о

будущем.

   Наступил  Последний  свет,  и  жизнь  в  поселке   закипела.   Охотники

предлагали дичь, добытую в вельде,  свежую  рыбу,  пойманную  в  одной  из

проток неподалеку. Женщины продавали пшеничные лепешки,  испеченные  здесь

же, на камнях, дахофрукты, собранные  у  подножия  холма.  В  лачуге  Брил

дымился каф.  Запахло  едой  и  сточными  водами,  воздух  огласили  крики

ссорящихся из-за дичи, наступили часы злобы и  суматохи  Последнего  света

перед наступлением тридцати шести часов холода и мрака.

   Проснувшись,  Эйрис  почувствовала  волчий  голод.  Она  купила   миску

тушеного мяса, оказавшегося, как ни  странно,  очень  вкусным.  Женщина  с

простым, открытым лицом, которая варила в котле  это  мясо,  улыбнулась  в

ответ на ее похвалу. Неожиданно для себя Эйрис спросила:

   - Что делают здесь все эти люди? Зачем вы пришли к Стене?

   Кухарка фыркнула:

   - Тебе-то что?

   - Я не хотела вас обидеть.