- В тот вечер, доктор, я поддался невольному соблазну. Не думаю, чтобы за это людей распинали.

- Очень забавно. Но капризы, импульсивность - все это может быть крайне откровенным проявлением смутных желаний, таящихся в потаенных уголках памяти.

У меня создалось впечатление, что я задыхаюсь от старых навозных куч в местах общего пользования.

- Ну что же, согласен. Но тогда, доктор, вы же знаете, подхваченный странным порывом, я подцепил Карен. Я устроил ей роскошный ужин. И привез её к себе в отель, чтобы порезвиться.

- Попытаться порезвиться , дружище.

- В конце концов, черт побери, я слишком устал. Вы никогда не летали "Британскими авиалиниями" Лондон-Копенгаген? Метро в час пик на высоте трех тысяч метров. А до того я провел неделю в лондонском агентстве, пытаясь убедить в ничтожности доходов, приносимых публицистикой. Самое трудное состоит в необходимости возврата. Я не вы и не могу доить людей за выслушивание их мелких неурядиц.

- Ах! Слова, слова, - выдавил с ухмылкой герр доктор. - Уверяю вас, будь у Вергилия Данте, похожий на вас, он непременно отказался бы от своего замысла.

- Тогда почему вы не делаете то же самое, доктор?

- Я? Как я могу? Не хотите ли вы, случайно, предложить мне сделать это?

Я в ванной комнате. На этот раз я один со своей красоткой эпохи Возрождения, рухнувшей к моей бельевой корзине, с головой на крышке, как на плахе. Мой револьвер все ещё на полу. Струйки крови стекают по корзине и образуют лужицу рядом с оружием.

Впервые я изучаю это обескровленное лицо. Влажный рот, текущая из раны кровь. Пряди черных волос закрывают часть лба и глаз. Я силюсь посмотреть в другой, неподвижный и остекленевший.

Тишина такая, что я слышу биение собственного сердца и шум собственного дыхания.

- Почему бы не задержаться на этой бойне? - спрашивает доктор Эрнст.

Он все так же возвышается над бюро, как судья, а я замер перед ним, окаменев от осознания своей вины.

- Зачем было вновь приходить ко мне? - упорно настаивает психоаналитик. - В течение трех лет я был для вас всего лишь пархатым евреишкой, торгующим псевдонаукой по баснословным ценам. Шарлатаном, толкователем снов, продавцом заклинаний и опасных снадобий. Тип отвратного проходимца, возжелавший женщину, на которой вы были женаты. А сейчас, внезапно, вы с готовностью возлагаете на мои хилые плечи все свои несчастья. Для чего?

- Я не знаю. Я ничего не знаю. Но у меня нет выбора.

- Вы можете обратиться к другим. К пасторам, священникам, раввинам. Членам вашей семьи. Медикам из госпиталя. Службе социальной защиты. В Нью-Йорке в случае необходимости достаточно набрать номер 911. Так зачем вам нужен доктор Эрнст?

- Я прошу вас, доктор...

- Ах, не стоните! Просто душераздирающе. Сделайте милость и будьте мужчиной, проявите немного былого знаменитого хладнокровия Питера Хаббена.

Я ужасаюсь своим стенаниям, ненавижу себя, но ничего не могу поделать.

- Доктор, забудьте все, забудьте эти три года. Теперь все по-другому.

- Так ли? Теперь вы сожалеете о своем поведении в эти три года?

- Да, да.

- И вы извиняетесь за ваши обвинения? За ваше притворство, за требования моего ухода? Скажите, что, мои сеансы пошли вам на пользу?

- Да.

- Теперь вы полностью мне доверяете?

- Да.

- Но почему? И так внезапно!

- Я же сказал вам, что ничего не знаю. Может быть, мы пришли к взаимопониманию.

- Вы мне льстите мне, - брезгливо заметил герр доктор. - Я понял вас с первых же дней. Нет, мой друг. Смысл вашей перемены в том, что вы вдруг оказались перед ужасающей правдой. Убийца должен по крайней мере знать движущую силу совершенного преступления, иначе ему не будет покоя на земле. А в глубине своего сердца вы знаете, что только я способен раскрыть потаенный смысл вашего акта.