— Смелее, смелее, враг мой! Можно подумать, ты идешь впервые избивать меня, — сказал он. — Бей, ведь я не могу ни убежать от тебя, ни дать сдачи.

Мальчик, движимый острым любопытством, которое пересиливало страх, приблизился к незнакомцу. Тот был прикован короткой цепью к столбу. Это был пожилой, усталый человек. Тилон присмотрелся к нему и едва не вскрикнул: человек был слеп.

— Я не враг твой, — звонко произнес Тилон, — и я не собираюсь бить тебя.

Незнакомец улыбнулся.

— Как зовут тебя, мальчик?

— Тилон.

— Тилон… Странное имя. Я не встречал такого. Что ты делаешь здесь ночью? Откуда ты?

— А кто такой Феогнет? — спросил Тилон, переведя разговор.

— Феогнет… — повторил незнакомец. — Честь ему и хвала. Это юноша, который сумел стать победителем Олимпиады! Он положил на лопатки всех борцов, самых маститых, самых известных. Ты услышал стихи, которые я прочел?

— Да.

— Их посвятил ему сам знаменитый Симонид из Кеоса! — сказал незнакомец.

— Послушай…

— Меня зовут Ликомед.

— Послушай, Ликомед. Сейчас ведь ночь и площадь пустынна.

— Знаю.

— Для кого же ты читаешь стихи?

— Для себя, — улыбнулся Ликомед.

— А ты знаешь стихи о тех, кто прыгнул на Олимпиаде дальше всех?

— Конечно.

— Прочитаешь их?

— Я знаю много стихов, Тилон. Но у меня слишком мало времени осталось, чтобы прочитать их, — вздохнул Ликомед.

— За что тебя приковали цепью? — задал Тилон вопрос, который его больше всего мучил.

— Долгая это история. И невеселая…

Ликомед задумался. Глубокие морщины прорезали его лоб, напомнивший Тилону кору старого дерева. Да и сам Ликомед напоминал дерево, разбитое грозой, но еще живущее. Он стоял, широко расставив ноги и прислонившись к столбу. Незрячие глаза, казалось, вглядывались в светлую ночную даль.

— Я крестьянин, Тилон, — начал Ликомед. — И отец мой был крестьянин, и дед. Из рода в род мы жили тем, что возделывали пшеницу. Ну вот. Три года назад случилось так, что наше войско, двигавшееся на Спарту, чтобы отразить вероломное нападение… Да ты знаешь ли, что такое Спарта?

Тилон в волнении кивнул.

— Спарта — государство, с которым мы граничим, — пояснил Ликомед, не дождавшись ответа. — Да поразят ее боги, Спарту. Житья от нее не стало соседям! Только о войне и помышляет это государство, из младенцев солдат воспитывает… Но я отвлекся. Итак, спартанцы перешли нашу границу в том месте, где никто этого не ожидал. Наше войско в великой спешке ринулось им навстречу. И так уж случилось, воины начисто растоптали мое поле молодой пшеницы. Что тут будешь делать? Хоть с голоду помирай. Пошел я к богатому соседу: его участок не пострадал. Попросил ссуду. Он дал, но с тем что через год я обязался отдать вдвое.

— Вдвое?

— Ну да. Обычное дело. «Не хочешь, — сказал он, — не бери — дело твое». А выхода у меня не было. Ликомед помрачнел.

— А через год случился неурожай, — продолжал он после паузы. — Есть нечего семье. Опять я к соседу. Тот говорит: «Ладно, еще годик подожду, но долг твой снова удвоится».

— Значит, станет вчетверо против прежнего, — вставил Тилон, внимательно слушавший рассказ Ликомеда.

— Верно, мальчик.