«Люся, я прошу у тебя прощения за все, прошу не за себя, а чтобы у тебя не было в душе черноты и беспросветности, которую я вносил в твою жизнь. Я причинял тебе столько хлопот, забот и всякого зла, хотя все эти слова ерунда по сравнению с теми ужасами, которые ты от меня терпела. Я слабый человек, умереть самостоятельно не могу, но знаю, ты без меня сможешь прожить. Я бездарное и бесплатное приложение. Играть я уже ничего не могу, снимать тоже, помощи от меня нет никому, я ничего не могу, а самое страшное – не хочу. Я устал. Пусть теперь Он распоряжается моей историей. Может быть, в полном падении будет подъем. Это звучит как надежда. У меня ее нет. Единственная просьба: когда я буду звонить, разговаривай со мной как со знакомым, а не как мстящий мне человек. Я не принесу тебе больше неприятностей. А то, что вам всем будет без меня гораздо лучше, это факт. Чем раньше меня не станет, тем лучше. Все. Саша».

Как ни странно, но этот пессимизм ушел из мыслей Соловьева вскоре после того, как он стал жить с Печерниковой. Во всяком случае, внешне все так и выглядело. Они продали квартиру Ирины на Тверской, купили поменьше и сделали там ремонт. На оставшиеся деньги купили под Ярославлем небольшой домик, куда ездили отдыхать от городского шума. Даже котенка завели: его подобрал на улице Соловьев, и они с Ириной около месяца выхаживали его, пока он не встал на ноги. Тогда им казалось, что счастье наконец нашло их и навсегда поселилось в их доме. Ошиблись. Эта идиллия длилась недолго – до декабря 1999 года.

В том месяце Печерникова уехала в Калугу, а Соловьев остался в Москве. Ирина должна была приехать 24-го, чтобы вместе с мужем отправиться на премьеру в театр. Но приехать в срок не смогла. А когда на следующий день вернулась домой, мужа там не оказалось. Она обзвонила всех друзей и узнала, что в последний раз они видели Александра 25 декабря на банкете после спектакля в театре «Русский дом». Соловьев пришел туда сильно пьяным и даже чуть не рухнул в фойе. Все боялись, что он устроит скандал прямо во время спектакля, но это случилось чуть позже – после его завершения. Соловьев вышел на сцену и сообщил собравшимся, что собирается сказать им всю правду. Но кто-то из присутствующих вовремя подсуетился и вывел пьяного актера из театра. Соловьев отправился домой на Мясницкую улицу. Однако не дошел до него каких-нибудь несколько сот метров.

Спустя примерно час после завершения банкета в театре в 68-е отделение милиции, что на Мясницкой (в трех минутах ходьбы от соловьевского дома), заглянул прохожий: «У вас за углом мужчина лежит. Прилично одет. Поскользнулся, упал на бетонную клумбу, похоже, разбил голову». Командир роты Александр Боков с напарником Вячеславом Даниловым вышли проверить. И действительно обнаружили за углом мужчину, лежавшего на земле. Стали его поднимать, на что тот внезапно попросил: «Оставьте меня, мне больно».

Милиционеры вызвали «Скорую», а пока она ехала, Данилов вдруг вспомнил: «Этот мужик на одного актера похож. Вот только фамилию не вспомню». Поскольку документов при пострадавшем не было, в журнале регистраций его записали как «неизвестного мужчину среднего роста, на вид лет сорока, похож на артиста. Голова травмирована». Спустя 15 минут «Скорая» увезла незнакомца, которым был Александр Соловьев, в реанимацию «Склифа». Там на него завели номерную карточку – № 22043, – поскольку личность его продолжала оставаться неизвестной.

Тем временем Печерникова продолжала находиться в неведении относительно того, где находится ее муж. Искать она его не пыталась несколько дней, так как думала, что он уехал куда-то на заработки (такое иногда случалось с Соловьевым, который не терпел одиночества).