– Вот уж не ожидал увидеть тебя сегодня, Пит. Вчера мы весь день провели вместе, и я подумал, что ты по горло сыт моим обществом. Каким ветром?

Глядя на Гриншоу в строгом темно-синем костюме, с аккуратно причесанными волосами, в которых уже поблескивала седина, сторонний наблюдатель и не догадался бы, что перед ним прожженный газетчик, умеющий добыть нужный материал и уладить любую проблему.

– Как я могу устать от того, кто оплачивает мой ланч? – Питер указал на свободный стул, и Рон с легкой гримасой сел. – Вообще-то все дело в Ребекке. Она снова попросила меня замолвить за нее словечко.

Ребекка Синклер работала одно время в той же газете, что и Питер. Потом она ушла на телевидение и, покрутившись в отделе новостей, заполучила в свое распоряжение утреннее ток-шоу. Очевидно, заполнить эфир было совсем уж нечем, если ей понадобился хозяин ресторана.

Рон покачал головой, раздраженный тем, что приходится возвращаться к уже решенному, казалось бы, вопросу.

– Полностью с тобой согласен. Просто хотел убедиться, что ты как следует обдумал ее предложение, прежде чем его отвергнуть.

– Я все обдумал, – твердо сказал Рон.

– Уверен?

– Перестань, Пит. Уж кто-кто, а ты прекрасно знаешь, как я отношусь к появлению на телевидении.

Гриншоу учился когда-то с отцом Рона, так что мужчины действительно знали друг друга очень хорошо.

– Реклама, сынок, двигатель прогресса. И не в твоих интересах наживать себе врагов на телевидении.

– Дело не в этом. – Рон покачал головой. – Я всегда рекламировал «Касу» по-своему. Пока что мой план срабатывал, и причин меняться в чем-то я не вижу. – В рекламе Рон делал упор на кухню и на атмосферу загадочности, окружавшую «Касабланку». Здесь не устраивалось пышных банкетов, сюда не приглашалось телевидение. Никаких шоу, никакой трескотни и мишуры, ничего такого, что могло бы повредить устоявшейся репутации, развеять ту ауру, над созданием которой пришлось столь упорно работать.

Все открытые им рестораны имели успех, и Рон не намеревался отступать от своих принципов, помня слова отца о том, что, если вещь не сломана, не надо ее чинить.

Питер хмыкнул и занялся салатом. Его привычка не доводить разговор до конца бесила Рона. Вот и сейчас он не сомневался, что старый лис замолчал намеренно, рассчитывая дать ему возможность еще раз поразмыслить над предложением.

Одним из вредных побочных эффектов успеха Рона Фримена был его статус полузнаменитости, что неизбежно привлекало к нему таких, как Ребекка. Но, хотя пресса и расписывала хозяина «Касабланки» как одного из самых влиятельных в своей сфере людей, он не собирался поощрять такую чушь. Поэтому, когда Ребекка предложила отснять часть ее ток-шоу на кухне – да еще привлечь к этому шеф-повара Виктора Прескотта! – Рон решительно и твердо произнес «нет».

Репортер покончил с салатом, но по-прежнему хранил молчание. И лишь когда официант убрал пустую тарелку, Гриншоу поднял голову и посмотрел Рону в глаза.

– Ладно, – проворчал Рон. За долгие годы знакомства с Питером он понял, что от того невозможно избавиться, пока все не будет выслушано. – Выкладывай, с чем пришел.

– У тебя расширится клиентура.

– Я доволен той, которая есть сейчас.

– Тогда просто окажи любезность Ребекке.

Рон пригладил волосы, стараясь понять, что это значит.

– Извини?

Питер лишь покачал головой и, надорвав пакетик с сахаром, высыпал его в кофе.

– Вот что, сынок, по-моему, тебе следует подумать об этой девочке, – сказал Гриншоу, делая знак официанту. – Особенно с учетом того, как вы расстались.