— Ух ты! — Он остановился напротив масок. — Вот чудища-то! Откуда?

— Старая история, — сморщилась я.

Мне не хотелось рассказывать ни о своем археологическом семействе, ни о масках. Но Максим как приклеенный стоял напротив маски главного воина племени и не собирался заниматься делом.

— Можно примерить? — несмело попросил он.

Я пожала плечами. Максим напялил на лицо черную, раскрашенную ритуальным узором маску и встал перед зеркалом. На главного воина племени он был явно не похож. Кажется, Максим понял это, так как уже через пару секунд он повесил маску на место.

— Воняет ужасно! — раздраженно прокомментировал он свой поступок.

Наконец мы прошли в гостиную. Пока Максим в своей обычной манере сосредоточенно, медленно разматывал шнур от бошевской дрели, раскладывал «лучшие японские шурупы», прикидывал вслух, как лучше повесить мое произведение искусства, я смотрела на него оценивающим, острым взглядом. Почему я раньше не замечала, какой у него высокий, почти женский тембр голоса, как он напрашивается на комплименты, как самодовольно рассказывает об удачной сделке на фирме? Неужели семейная жизнь так повлияла на него?

Когда картина заняла почетное место на стене, я предложила утомленному тяжелой борьбой с отечественным железобетоном мужчине чашку чаю, на что он милостиво согласился. Видеть его, касаться рукой его руки, смеяться его шуткам — какое это было наслаждение раньше. Но сегодня…

— Ты сегодня какая-то другая, — словно подслушав мои мысли, выдавил мой друг, допивая вторую чашку, — квартиру изменила, сама похорошела. Влюбилась, что ли?

Последнее предложение было произнесено небрежно, однако с легкой ноткой ревности. Внутренне я расхохоталась — проглотил наживку! Помню, бабушка Лена втолковывала мне, тогда еще совсем глупой девчонке: «Запах мужчины — вот что главное, детка. Если у дамы есть кавалер, то об этом легко догадаться. Мужчины сразу понимают это — они чувствуют запах соперника и безумеют от этого. Поэтому, если ты хочешь, чтобы у тебя было много кавалеров, обязательно держи возле себя хотя бы одного».

Как всегда, подобные речи бурно опротестовывала бабушка Оля, но слова фрейлины ее императорского величества прочно врезались в мою память.

Бабушка никогда не ошибалась. Кавалер Максим ощутил запах соперника и, как всякий собственник мужского пола, заволновался. Пусть я ему нужна как рыбке зонтик, пусть мои звонки выводили из себя его, его жену и тещу, но сегодня что-то изменилось в привычном положении вещей. Мужское тщеславие было задето, а мужская логика требовала найти решение в образовавшейся нештатной ситуации, вот и нашлось понятное объяснение — «влюбилась».

Вскоре он засобирался домой.

— Я позвоню через два дня, — хмуро пообещал он.

«Зачем?» — чуть не крикнула я вслед.

Я вернулась в гостиную с чувством обманутого вкладчика. Тело требовало разрядки, и, включив музыкальный центр, я поставила диск с самой ритмичной музыкой, какую только нашла у «Gipsy Kings». Выдавая такой бешеный танец, какой не снился ни одному племени, я заскочила в коридор, сорвала со стены маску ритуального танца. Поколебавшись, я приложила ее к лицу и продолжила свою сумасшедшую пляску. Пол закружился у меня под ногами, я ощутила, как ритмы мелодии вызывают во мне необыкновенную вибрацию, мне казалось, что в меня влилась новая сила. Я танцевала и не могла остановиться, пока не закончился диск.