— Ну, и что же?

— Ну, расстроились они. Тогда мы перестали говорить. Ведь плачут, жалко.

— А Анатолий Николаевич знает?

Игорь пожал плечами:

— Должно быть, нет.

Светлана думала об этом весь вечер и даже ночью. Посоветоваться с Толей? Очень не хотелось. Хотелось справиться самой.

Проще всего, разумеется, оставить все как есть, посмотреть на это дело сквозь пальцы, как уже было сделано до нее.

«Нет, не хочу!» — решила Светлана.

На следующий день, когда ребята занимались с физкультурником на лужайке у реки, Светлана увела Андрюшу и Женю подальше в лес, сказав, что нужно принести веток для украшения пионерской комнаты.

Они дошли до срубленной ели. Светлана выбрала несколько красивых веток с шишками. Срезав ветки, мальчики сложили их кучкой и присели на траву. Светлана села рядом с ними.

Мальчики были совсем разные. Женя — худой, вертлявый и очень безалаберный. Он был похож на деревянного игрушечного паяца, которого дергают за шнурок, отчего руки и ноги начинают бесполезно двигаться.

Андрюша, наоборот, мягкотелый увалень, лишних движений не любил.

— Вы в одном классе учитесь? — спросила Светлана.

— Да, — сказал Женя, — даже за одной партой сидим.

— В каком классе?

— Перешли в шестой.

— Почему вас еще не приняли в пионеры?

— Меня, — сказал Женя, царапая пальцами смолистую еловую шишку, — из-за дисциплины.

— Как же это так получается? Большой парень уже, двенадцать лет, неужели не можешь взять себя в руки?

— Я могу взять себя в руки, но иногда забываю.

— А учишься как?

— Учусь хорошо.

— А почему Андрюшу не приняли?

Андрюша, посапывая, молчал. За него ответил Женя:

— У Андрюши дисциплина отличная, а учится неважно.

— Какие отметки?

— Четверки, тройки… двойки бывают.

Андрюша вставил своим медлительным голосом:

— Я путаюсь, у меня плохая речь.

— А когда бывает плохая речь? — спросила Светлана. — Когда не знаешь урока.

— Я занимаюсь много. Когда выхожу отвечать, путаюсь.

Женя сказал:

— Его мальчики каждый день контролируют, а когда он сам, все-таки плохо. Я думаю, он все-таки не может.

— Я без троек и без двоек не могу, — подтвердил Андрюша.

— Но ведь и четверки у тебя тоже есть, — сказала Светлана, — значит, все-таки не такой уж ты неспособный. Вернее всего, просто ленишься? А?

Андрюша как-то очень быстро и покладисто согласился:

— Не без того.

Темно-бархатистые колючие ветки на нежной зеленой траве. Трава еще по-весеннему мягкая и сочная. И цветы тоже весенние: легкие розовые метелки дрёмы, белые свечи ночных фиалок.

Июнь! По-весеннему молодой, по-летнему теплый. Июнь! Скоро опять будет годовщина.

Ужасно не хотелось говорить о тяжелом в такой чудесный день!

Светлана повертела одну за другой чешуйчатые шишки и тихо сказала:

— Меня приняли в пионеры, когда мне было тринадцать лет. Я была тогда в четвертом классе…

В глазах у мальчиков удивление и вопрос.

— Это было во время войны. Я жила в оккупации, три года совсем не училась. Меня очень стесняло, что все мои маленькие подруги — пионерки, а я нет. Я мечтала о красном галстуке, но мне казалось, что будет неловко давать торжественное обещание вместе с девятилетними девочками.