Вот я тебе из своей практики расскажу.

Послали меня вожатым в художественную школу — может, слышала, там одаренные ребята учатся. Специальные предметы проходят, кроме общеобразовательных.

Ребята там не простые, не так у них жизнь идет, как в обычных школах. Не всегда родители правильно относятся, слишком уж захваливают, любуются… Во всяком случае, многие из этих ребят на простых смертных смотрят эдак… с высоты своей одаренности. А что я понимал в живописи? В Третьяковке бывал, конечно, и на выставках иногда, но опять-таки как простой смертный.

Павлик наш, который в пятом отряде, конечно, больше разбирается в художественных вопросах, чем я разбирался. И стали меня ребята испытывать. Как-то подходит ко мне парнишка — волосы в художественном беспорядке и галстук как-то необычно повязан. Показывает небольшую картину:

«Анатолий Николаевич, вот я эскиз написал, мне хотелось бы знать ваше мнение».

А за ним другие стоят, девчата и мальчики, и с таким каким-то… корректным любопытством ждут, какую глупость я сейчас ляпну.

Ни дождь, ни снег не идет (в помещении дело было), никто меня не выручает.

Я на картинку взглянул и говорю ему:

«Знаешь что: так, в двух словах, не расскажешь. Я сейчас спешу к директору, оставь эскиз, поговорим на следующей перемене».

А сам в учительскую и главного их художника за бока: показал ему картину.

«Хорошо или плохо? Как по-вашему?»

Он мне за три с половиной минуты целую лекцию прочел. На следующей перемене я вернулся к ребятам и с большим спокойствием всю картину разобрал до мелочей. Я им и о колорите и о композиции… Несколько ошибок указал. Выслушали молча. Удивились. Не поверили. Понесли на проверку к преподавателю, главному художнику. Он человек умный, сразу понял, в чем тут дело, и очень тактично, в других выражениях, но то же самое им сказал, что и мне говорил. И мой авторитет сразу повысился. Только, Светлана, на таком незаработанном авторитете далеко не уедешь. С тех пор я все свободные вечера проводил в библиотеке Ленина. Сколько книг по истории искусства и вообще о живописи прочел — вспомнить страшно.

В конце второй четверти сделал им доклад об эпохе Возрождения.

Ребята на доклад пришли опять-таки с некоторым недоверием. А слушали с интересом. Даже преподаватели мой доклад хвалили.

Вот это уже был авторитет заработанный. А теперь расскажу тебе о футбольном матче. Потом пойди к физкультурнику, с ним посоветуйся, он тебе скажет, какие книги и журналы нужно прочесть. «Советский спорт» читаешь?

— Нет.

— Надо читать. У нас есть в библиотеке. Если хочешь, чтобы тебя ребята уважали, все о футболе должна знать, да и о других видах спорта. Больше должна знать, чем они. И на дождь не рассчитывать!

XLV

— Мальчик, далеко еще до пионерского лагеря?

Мальчуган, собиравший землянику на опушке леса, отрапортовал с готовностью и почтением:

— Недалеко, товарищ старший лейтенант! Лесом пройдете, товарищ старший лейтенант, потом через мост направо и сразу флаг ихний увидите, товарищ старший лейтенант!

Костя, усмехнувшись, поблагодарил и вошел в лес.

Съездить в лагерь ему посоветовала мама.

«Заехал бы ты к Светлане. Это недалеко, она будет рада».

Вообще в этот приезд мама старалась доставить ему как можно больше развлечений. Чем не развлечение — побывать у пионеров в лагере? Впрочем, Светланку не видел давно, самому хотелось ее навестить. Да и писать она стала реже, как-то даже скучно без ее писем. Между поездами Костя, по традиции, зашел в «Гастроном» и купил две коробки конфет — хотя и выбирал самые большущие, но боялся, что одной коробки не хватит. Сколько их там, ребят? Надо думать, не меньше сотни!

Красивый лес… Но как много в нем покалеченных деревьев — с оторванными верхушками, обломанными ветками!.