— Хорошо ли тебе, дорогая? — спросил Вок, опускаясь на колени перед ней и поддерживая жену, голова которой бессильно склонилась к нему на плечо.

— Да, — слабо ответила Ружена. — А где же Светомир? Отчего он сегодня не пришел? Позови его… да и Броду также… Я хочу всех видеть и со всеми проститься.

— Светомир сейчас будет здесь и, может быть, даже приведет еще кое-кого, которому ты очень обрадуешься. Пойдите, милая Анна, и прикажите, чтобы Брода тотчас же шел сюда, как только прибудет Крыжанов со своим спутником.

Глаза Ружены радостно заблестели и, то и дело, взглядывали на входную дверь. Ждать ей пришлось недолго: не прошло и десяти минут, как в соседней комнате раздались шаги и вошла Анна, а следом за ней Иероним, Светомир и Брода.

В помещении Броды Иероним окончательно привел в порядок свой наружный вид, и бледное, истощенное лицо его выглядело еще более страдальческим. Войдя в комнату, он остановился у притолоки, пораженный: такой страшной перемены в Ружене он вообразить себе не мог, и слова не шли у него с языка. Быстро оправившись, он подошел к больной, преклонил колена, и молча прижал к губам ее худую, бледную ручку.

Ружена тоже испуганно смотрела на него.

— Боже мой! Как вы, должно быть, настрадались, мистр Иероним, — прошептала она. — Но что делать! А я очень рада увидать вас в последний раз.

Почувствовав его слезы на своей руке, она тихо высвободила ее и ласково провела по его склоненной голове.

— Не плачьте, Иероним! Горе Вока и ваше делают мне смерть тяжелее и отнимают посланную Богом великую радость — собрать вокруг себя всех, кто мне дорог…

Упадок сил не дал ей договорить, и она закрыла глаза. Вок и Иероним вскрикнули в один голос; услышав этот крик, Ружена усилием воли поборола бессилие и выпрямилась.

— Это ничего! Маленькая слабость и все прошло, — точно извиняясь, прошептала она. — Подойдите ближе ко мне… Анна, Светомир, Брода, я хочу с вами проститься.

Поддерживаемая Воком и Иеронимом, она обняла своих друзей детства и поблагодарила Броду за его неизменную, самоотверженную преданность.

Потом она поцеловала в лоб Иеронима, и долгим прощальным взором, с любовью смотрела на него. Вок судорожно прижал ее к своей груди и, не будучи в состоянии сдерживаться долее, осыпал поцелуями и залил горючими слезами лицо жены. Мужество окончательно покинуло Ружену, и она с глухими рыданьями замертво поникла на руки мужа.

Граф вздрогнул и боязливо прислушался, дышит она или нет. Но вдруг Ружена выпрямилась и встала; широко раскрытые глаза ее, устремленные в пространство, смотрели восторженно и радостно. Вок невольно повернул голову в сторону, куда глядела Ружена, и замер в изумлении…

В глубине комнаты, озаренный широким кольцом ослепительного, голубоватого света, стоял… Ян Гус. Одет он был как в день своей казни, но вместо черного, теперь на нем было белоснежное одеяние, искрившееся вокруг и по складкам. Помолодевшее, дивно прекрасное лицо его дышало покоем; его лучистые, глубокие глаза с бесконечной нежностью смотрели на Ружену.

Легкое, как дымка, но совершенно реальное, видение приближалось к умирающей, маня, в то же время, ее рукой и улыбкой.

— Отец Ян! Ты за мной пришел?.. Я готова!.. — прошептала Ружена и потянулась к нему.

В этот миг видение исчезло, а тело Ружены грузно упало на пол…

Несколько минут в комнате царила мертвая тишина. Все видели и признали друга, давшего им блестящее доказательство того, что земные привязанности сохраняются и в „потустороннем” мире…

Но как ни был уважаем и дорог им таинственный гость, вид его произвел панический страх.

Иероним первым опомнился; перекрестясь, он нерешительно оглянулся кругом.