Испустив стон, он рванулся вперед. Когда он оказался рядом со шлангом, причудливая игра света на наконечнике заставила его поверить, что тот пошевелился и приподнялся, словно намереваясь ударить его, и Денни взвился в воздух в таком высоком прыжке, что коснулся ежиком волос потолка. Позже он, конечно, убедил себя, что такого не могло быть и это ему только показалось.

Он опустился по другую сторону шланга и побежал по коридору, слыша за собой шлепки разматывающегося шланга, который бросился за ним в погоню. Змея шелестела по ковру, как по сухой траве, гремя трещоткой. Она настигала его, а лестница почему-то оказалась очень далеко и с каждым его прыжком удалялась от него ровно на расстояние этого прыжка, и ему казалось, что он топчется на месте.

— Папа, — пытался он крикнуть, но судорожно сжатое горло не пропускало ни звука. Нет, помощи ниоткуда не дождаться. Звуки ползущей по ковру змеи становились ближе. Вот она уже возле его пяток и, возможно, уже подняла голову, чтобы вонзить в него медное жало истекающего ядом наконечника.

Денни побежал к лестнице и раскинул руки в стороны, чтобы сохранить равновесие и не свалиться. В какой-то момент ему показалось, что он кубарем скатится по лестнице до самого низа.

Он бросил взгляд через плечо.

Шланг не шевелился и лежал там, где был раньше, размотавшись всего на один оборот кольца. Медный брандспойт равнодушно глядел в другую сторону. Вот видишь, дуралей, отругал он себя, все ты выдумал, трус несчастный!

Он уцепился за перила, дрожащие ноги не держали его.

Этот шланг и не думал тебя преследовать, подсказывал ему разум, и эта мысль крутилась у него в голове, как заезженная пластинка.

Он не преследовал тебя и не собирался преследовать, никогда, никогда.

Зря он испугался. Вот еще, он даже может вернуться и подвесить тот шланг на место. Он может это сделать, только ему не хочется, потому что вдруг шланг все-таки преследовал Денни и вернулся на место, когда убедился, что… не может догнать его?

Шланг лежал на ковре, как бы говоря: не хочешь ли вернуться ко мне и попробовать еще раз?

Тяжело дыша, Денни сбежал вниз по лестнице на свой этаж.

17. Ночные мысли

Десять часов вечера. Торрансы лежали в постели, притворяясь, что спят.

Джек лежал лицом к стене с открытыми глазами, прислушиваясь к медленному и ровному дыханию жены. Во рту у него было горько от разжеванной таблетки, отчего язык казался шершавым и онемевшим. Он наглотался экседрина посте разговора с Элом, состоявшегося в половине восьмого. Венди и Денни в это время находились внизу у камина и читали вместе учебник.

— Эл Шокли вызывает Джека Горранса, — сказала телефонистка.

— На проводе, — ответил Джек, перекладывая трубку в правую руку, чтобы левой достать платок из кармана. Он вытер губы и закурил сигарету. В трубке прозвучал громкий голос Эла:

— Джеки-бой, ты что это там надумал?

— Здорово, Эл, — Джек выдохнул клуб дыма.

— В чем дело, Джек? Сегодня днем у меня был дурацкий разговор со Стюартом Ульманом. А если Ульман заказывает междугородный разговор за счет своего кармана, — дело серьезное.

— Ульману нечего беспокоиться, Эл, и тебе тоже.

— А о чем именно нам не следует беспокоиться? Ну-ка, выкладывай, приятель. Ульман говорит, что ты не то шантажировал его, не то грозил дать очерк об отеле в «Инкуайер».

— Я хотел подразнить его немного. Когда я приехал сюда для беседы, он вытащил наружу все мое грязное белье: пьянство, увольнение с работы, драка с учеником и так далее.