Фред сам просил суд об условном осуждении. Раскаяние его было очевидным, да и его послужной список способствовал принятию судом такого решения. В последнем слове Майнер заявил: «Я обещаю в будущем не нарушать законов. От всего сердца я сожалею о случившемся». А его жена добавила: «Этот трагический случай послужит Фреду уроком. Я в ответе за все не меньше, чем он, потому что эту бутылку ему купила я. Мы оба решили, что больше это никогда не повторится, и Фред никогда и в рот спиртного не возьмет».

В заключении, составленном для суда нашей службой, говорилось, что, учитывая все обстоятельства, а особенно заявления хозяина Майнера и его жены, он может быть осужден условно, с тем чтобы находиться под нашим надзором. В свою очередь мы берем на себя обязательства следить за исполнением Майнером законов, в особенности правил уличного движения, а также за тем, чтобы он не употреблял спиртных напитков. Бумага была подписана А. Линебаржем, ответственным за условно осужденных.

Я сложил все бумаги обратно в папку и убрал ее на место. Рапорт Линебаржа был исчерпывающим, но не давал ответа на вопрос Фореста: действительно ли это был несчастный случай. Осталось неизвестным, была ли какая-либо связь между Майнером и погибшим, а теперь к этому прибавился новый вопрос: знал ли Майнер человека с инициалами А. Г. Л.?

Вообще же этот рапорт Алекса показался мне поверхностным. Из него, в принципе, нельзя было понять, что же за человек Фред Майнер. У Алекса, при всей его добросовестности, был один недостаток: для него все люди делились на плохих и хороших. Фред шел у него по первой категории, а потому никакие мелкие недостатки, привычки и тому подобное, свойственные любому человеку, для Алекса уже не существовали. Я не сомневался, что Фред был далек от совершенства, но было совершенно невозможно составить о нем полное представление. Особенно теперь, когда он исчез.

Я снял трубку и позвонил в морг. Мне сказали, что Зейфель только что уехал от них.

Глава 11

Я услышал, что он поднимается по лестнице, и пошел к дверям, чтобы встретить его. Зейфель запыхался, и лицо его казалось осунувшимся.

— Вы не должны были заставлять меня пережить подобное, — заявил он, едва переведя дыхание. — Вся атмосфера этого заведения… тело… Я человек чувствительный и боюсь мертвецов.

— Вы знали этого человека?

— Кажется, да. Я даже уверен, что видел его. Что же касается обстоятельств, при которых это произошло, то, поверьте, адвокаты — никудышные свидетели.

Я указал ему на стул.

— Садитесь и расскажите обо всем подробнее.

— Да-да, конечно…

Он окинул взглядом помещение и остановил свой взор на вазе с цветами, которые уже начинали увядать.

— Старина, нет ли у вас чего-нибудь выпить? У меня в горле пересохло.

Я указал ему на графин с водой.

— И это все, что у вас есть?

— К сожалению.

— Ну что ж, самый чистый напиток. Моя мать называет воду «вином Адама».

Он выпил три бумажных стаканчика.

— Уф… Теперь мне лучше… Откуда, черт возьми, вы узнали, что я видел этого человека? — спросил он наконец, повернувшись ко мне спиной.

— Это не имеет значения.

— Не очаровательная ли малышка Энни сказала вам об этом?

— Не будем терять время. Идемте, вы все расскажете мне там.

Я толкнул дверь в свой кабинет и предложил ему пройти первым. По дороге я поймал его взгляд, в котором таилась неприкрытая злость. Губы у него были еще мокрыми, и со своими коротко подстриженными волосами он напоминал мне затравленного зверя, решившего дорого продать свою шкуру.

— Это дружеская беседа или официальный допрос? — усмехнулся он и сел.