Кейл заметил боль на лице своего лорда. На пронзившую сердце рану — очутившуюся на краю гибели дочерь — солью сыпалась холодность жены. В этот момент Кейл ненавидел леди Шамур.

“Все будет хорошо”, прошептал Тамалон. Он поднял ладонь, собираясь дотронуться до ее лица, но тут же опустил руку. “Все будет хорошо”.

Захваченный их эмоциями, Кейл ощутил, как увлажняются его собственные глаза. Опустив голову, он посмотрел на свои ладони. Она не может умереть! внутренне запротестовал он. Не может.

Он должен услышать, как это скажут вслух, прежде чем поверит.

Встав на все еще непослушные ноги, он подошел к угрюмому Мастеру песен, смотревшему на рыдающих Тамалона и Шамур с понимающим, отеческим выражением. Высший жрец Аммхаддан повернулся при его приближении, глядя на него с той же теплотой. Ноги Кейла подкосились, и он чуть не рухнул на пол, но Старший Мастер песен, сильный несмотря на годы, подхватил его за руку и помог встать.

Кейл благодарно улыбнулся сквозь слезы; когда он заговорил, голос его дрожал. “Ну как?” спросил он и напрягся в ожидании ответа. “Как она?”

Все еще удерживая его за руку, Старший Мастер песен пристально вгляделся в его лицо, что Кейлу показалось зловещим предзнаменованием. “Мистер Кейл, ваше первое имя — Эревис, не так ли?”

Он едва смог выдавить сквозь сжавшееся горло. “Да”. Ему казалось, что он сходит с ума.

Тревога должно быть так явно отразилась на его лице, что Ансрил Аммхаддан утешительно похлопал его по плечу. “Она будет жить, сынок. Успокойся. Она будет жить”.

Взгляд Кейла затуманила пелена. Она жива!

Слезы горя сменились на слезы радости, покатившимися по его лицу. Он улыбался как дурак, пока не заметил, что жрец остается мрачен. Он ухватился за алую мантию жреца так резко, что заставил Ансрила сделать шаг к нему.

“Что? Вы сказали, она будет жить. Как она? Будет она…” Тысячи страшных вероятностей мелькали в его мыслях, но он не в силах был высказать вслух ни одной. Уставившись в морщинистое лицо Ансрила Аммхаддана, он пытался прочесть ответ в глазах жреца.

“В чем дело, Ансрил?” спросил Тамалон. “Вы же сказали, что с ней все будет в порядке”. Тамалон и Тамлин очутились рядом, глядя опасливо. Рыдания Шамур прекратились, она затаила дыхание.

Старший Мастер песен мягко отцепил пальцы Кейла от своей мантии, и повернулся к Тамалону. “Я сказал, что она будет жить, Тамалон…” начал он.

Шамур тот час же засмеялась и зарыдала одновременно. Тамалон улыбался с глупым видом сквозь мокрые глаза. Кейл сжал плечо Тамлина, а наследник похлопал его по спине.

“Но”, баритон жреца словно клинком обрубил их радость. Улыбки исчезли, сгустилась тишина. Овладев их вниманием, Ансрил продолжил. “Я не сказал, что с ней все будет в порядке. Она тяжело ранена. Очень тяжело. Чем бы ни была эта тень, раны нанесенные ею коснулись души, поразили жизненную силу девушки”. Он с симпатией посмотрел на Тамалона и Шамур. “Ей долго придется оправляться от них, и возможно она никогда уже не будет прежней. Раны вроде такой влияют на дух не меньше, а то и больше чем на плоть…” Задумчиво прервавшись, он разгладил бороду.

В широко распахнутых глазах Шамур явственно читался страх, но она взглянула на Тамалона и сказала с уверенностью. “Она сильная, Тамалон. Она выздоровеет, я знаю.”

Тамалон слабо улыбнулся ей. “Конечно выздоровеет. В ней сила ее матери”.

Шамур наконец-то искренне улыбнулась лорду Аскеврену, но все же не подошла к нему. Вместо этого она скрестила руки на груди, задумчиво потирая плечи.

Не в силах больше сдерживаться, Тамлин заплакал. Он стоял не шевелясь рядом с Кейлом, а слезы медленно катились по лицу. Даже будь они в лучших отношениях, Кейл не в силах был бы помочь ему: его собственное горе было слишком глубоко.