– Ты помнишь, что через два дня прибудут скульптуры Бертена? Ты поедешь в аэропорт их принимать?

Я, разумеется, начисто забыл об этой истории. Лола должна была отправить две скульптуры Бертена, купленные моим римским клиентом. Денежный перевод пришел прямо перед моим отъездом, я уже не успевал сам заняться этим и поручил Лоле подготовить отправку.

– Тебе удалось впихнуть идола «Кэмпбелл» в ящик?

– Нет, целиком он не вошел. Мне пришлось немного его разобрать. Надо подварить в двух‑трех местах, и ничего не будет заметно.

Оперативность Лолы всегда удивляла меня. Иногда даже забавляла. Но в данном случае у меня зародилось предчувствие катастрофы.

– Но, прежде чем разбирать, ты его сфотографировала, я надеюсь? Ты сможешь его собрать, проблем не будет?

Это был чисто формальный вопрос. В глубине души я уже знал ответ. Я просто хотел проверить, до какой степени она способна осознавать собственную глупость.

– Я не уверена, – призналась Лола, поколебавшись минутку. – Ну, просто забыла про фотографии. И не положила пару деталей, они не влезали.

– Итак, наш клиент получит конструктор весом в полторы тонны. Конструктор за баснословные деньги, и при этом неполный, и это ты его ему продала... – напомнил я ей. – И именно ты поедешь объяснять ему все это, когда он потребует, чтобы ему вернули деньги.

– Да ладно, теперь, когда Сэм умер, никому нет дела до этого идола. Даже если он не совсем такой, каким был задуман, это уже не важно. И нечего на меня орать. Надо было самому с этой дрянью разбираться. В конце концов, ты просто был рад, что ее удалось кому‑то впарить...

Лола не ошибалась. Если что‑то и порадовало меня за последнее время, так это исчезновение идола из галереи. Каждый раз, когда я думал об этом стальном чудище, перед глазами вставало зрелище распростертого за ней тела Сэма. Будь я на месте Лолы, то тоже приложил бы все усилия, лишь бы избавиться от него.

– Ладно, ладно, не заводись... – смягчился я наконец. – Я разберусь с клиентом. Что ты о нем знаешь?

– Что перевод пришел на наш счет в указанный срок и что сумма соответствовала выставленной в счете. Остальное, по‑моему, не имеет ни малейшего значения. Иными словами, он тебя не обманул. У него большая коллекция итальянского искусства семнадцатого века и несколько хороших современных вещей, которые он время от времени одалживает музеям или институтам. Не представляю, чем могла его заинтересовать работа Сэма. У этого типа есть два Шагала и один Ротко.

– Сэм Бертен – один из выдающихся художников второй половины двадцатого века, – процитировал я. – Во всем мире известна его способность...

– Я знаю каталог наизусть, – перебила меня Лола, – я сама его писала. Шагал, Ротко, Бертен: найди лишнего, Алекс.

– Если повезет, клиент даже не вскроет ящики, а его наследники отправят их прямиком на свалку.

– Будем надеяться. Что ты собираешься делать сегодня вечером?

– Я совершенно без сил, – вздохнул я. – Думаю, что просто посмотрю телевизор.

– Ну, тебя все так же тянет к красивой жизни. Ладно, оставлю тебя в покое. Но ты не забудешь про аэропорт послезавтра, а?

– Не волнуйся. Пока.

– Пока, лапуля, – бросила Лола и повесила трубку.

Я не успел сказать ей, насколько меня коробит такое обращение. Мой вопль злобы затерялся в недрах телефонной сети, а кулак моего соседа углубился в стенку еще на пять сантиметров.

– А, чтоб тебя, сволочь! – заорал я и тоже стукнул по стене.

Поняв, что он имеет дело со сторонником применения грубой силы, сосед сразу успокоился. Я так часто общался с психопатами, что в случае необходимости сам с легкостью становился одним из них. Несмотря на очевидные неприятности, связанные с подобным превращением, у него имелись и некоторые заманчивые преимущества, в тонкостях которых я мало‑помалу начинал разбираться.