Однако внезапно все кончилось. Кантор, в буквальном смысле слова, исчез. Он оставил свою кафедру современной истории в римском Институте политических исследований и уехал в Париж, где получил место на каком‑то факультете в пригороде. С тех пор он ничего больше не опубликовал. Двадцать пять лет полного молчания. Он ушел в тень на пике известности и влияния. Оставшиеся члены «Красной борьбы» распустили организацию в день его ухода.

Самым удивительным казалось то, что никто так толком и не объяснил этого перелома. Имелись кое‑какие намеки на таинственную драму. Вроде бы Кантор обманул своих ближайших товарищей по борьбе и предал собственные идеалы. Сара никак не могла понять, в чем состояло его предательство. Никаких сведений на этот счет она не нашла. Однако все, что она читала, было буквально пропитано злобой в отношении Луиджи Кантора.

Саре было необходимо узнать больше. Конечно, она могла дождаться утра и, добравшись до своего рабочего компьютера, покопаться в электронных архивах разведслужбы, но ей не хватало терпения. Ее характер не выносил ожидания. Она сняла трубку и набрала номер Коплера.

Журналист ответил после первого же гудка:

– Да?

– Я тебя разбудила?

– Конечно нет. Тут по спортивному каналу показывают старый матч Навратиловой против Крис Эверт.

– Коплер, ты все эти матчи видел по десять раз.

– Это сильнее меня, устоять невозможно. Ну что я могу поделать, если меня возбуждают девочки в белых юбочках.

– Извращенец.

– Если ты позвонила специально, чтобы издеваться над моими сексуальными пристрастиями, иди к черту.

– Я звоню не для этого. Мне нужно кое‑что узнать.

– В связи с убийством этой манекенщицы?

– Может быть...

– Ну‑ну, это интересно. Давай выкладывай.

– Тебе что‑то говорит имя Луиджи Кантора?

На другом конце провода Эрик Коплер восхищенно присвистнул:

– Я не думал, что ты так быстро до него доберешься.

– То есть?

– Судя по всему, в настоящее время Кантор интересует очень многих.

– Тебя о нем расспрашивали?

– Ну, в каком‑то смысле да. Утром мне позвонил некто неназвавшийся. Мне просто сообщили адрес и дату. Адрес – дома, где жила Наталия Велит.

– А дата?

– Пятнадцатое мая тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.

– И что?

– Это число тебе ничего не говорит? – удивился Коплер.

– Ничегошеньки.

– Ты что, прожила последние двадцать пять лет на необитаемом острове?

– В тысяча девятьсот семьдесят восьмом году мне было двенадцать лет, Коплер. Меня интересовали главным образом прыщи и цвет моего первого бикини.

– Ладно, я тебе немного расскажу. У тебя есть чем записывать?

– Конечно.

Прежде чем начать, журналист сделал глубокий вдох.

– В тот день в автобусе на окраине Рима взорвалась бомба. Автобус был набит битком. Итог: двенадцать убитых и девять раненых, никто из них не прожил больше полугода. Я не буду описывать всю мясорубку. Взрывчатки хватило бы на собор Святого Петра.

– А при чем тут Кантор?

– Полиция нашла среди трупов тело женщины, доставившей бомбу. Оно было не слишком изуродовано, так что ее быстро опознали. Ее звали Франческа Поцци, она жила с Кантором.

– Мать Алекса... – заключила Сара.

– Именно. Мальчику в то время было года четыре, может быть, пять лет.

– Я думала, что террористов‑смертников стали использовать относительно недавно, значит, я ошибалась?

– Нет, ты совершенно права.