Домино состроила гримаску – не то поморщилась, не то улыбнулась. Красавица под Маской скорее поморщилась. Провела пальцем по всей длине носа. Нос походил на вспученную карту полуострова Юкатан, где голубоватое пятнышко отмечало утраченную столицу майя.

– А самое лучшее – впереди, – заметил Свиттерс. – Это только теория, никаких подтверждений нет, но считается, что когда раскусят последний орешек, раздробят самую мельчайшую из частиц – а речь идет о чем то еще более мелком, чем нейтрино, – внутри, на самом что ни на есть фундаментальном уровне вселенной, обнаружится наэлектризованный вакуум, энергетическое поле, в котором смешиваются тьма и свет. Тьма непроглядно черная, как грязь под ногтями у полицейского, и свет – ярче Господних резцов; вместе они закручиваются в спираль, переплетаются, точно пара змей. Тьма и свет обвивают друг друга – и непрестанно друг друга поглощают, однако ж не отвергают и не зачеркивают. Ну, словом, картина ясна. Вот только никакой картины и в помине нет. Это скорее из области музыки. Вот только ухо ее не слышит. Так что это – как чувство, как эмоция, – чувство чистой воды. Это как… хм… это как… любовь.

Прервавшись, Свиттерс снова припал к бокалу. Красавица под Маской изучающе глядела на него.

– А вы так сведущи в вопросах любви, мистер Свиттерс?

Свиттерс умоляюще воззрился на Домино. В ее ответном взгляде было столько же дерзкого вызова, сколько и смущения.

– Я люблю себя,  – промолвил он. – Хотя чувство сие безответно.

Обе женщины расхохотались. Затем Домино пояснила:

– У мистера Свиттерса большой опыт по части любви, тетушка, но о чистой любви он понятия не имеет.

(Спорить Свиттерс не стал, однако окажись рядом Бобби Кейс, летчик шпион непременно запротестовал бы: «Да какого черта, дамы, ни о какой любви, кроме чистой, этот придурок вообще не знает!»)

Аббатиса встала зажечь новую палочку благовоний – и Походя заметила, что дискуссия насчет прогресса в области физики, безусловно, занимательна – но только какое отношение все это имеет к предмету беседы?

– Ну как же, – отозвался Свиттерс, – этот пирамидально головый curandero из глубин амазонских джунглей, по всей видимости, пришел к выводу, что свет и тьма способны смешиваться как на биомолекулярном плане, так и на социальном. Он уверяет, что именно это и происходит во время смеха. Дескать, народ, способный войти в исконное царство смеха, освободится от всех жизненных двойственностей. Они первыми со времен первопредков Истинного Народа заживут в гармонии с фундаментальной сутью вселенной. С той самой сутью, о которой рассуждают в квантовой физике.

Сегодня Суть Завтра утверждает, будто человек цивилизованный этого состояния достичь не может, поскольку ему недостает кандакандерского знания разных уровней реальностей, он эмоционально зависим от одного единственного узкого, упрощенного до абсурда взгляда на природу бытия; а индейцам это состояние недоступно, потому что они лишены искрометного юмора человека цивилизованного. Однако народ достаточно сильный и достаточно смышленый, чтобы совместить беспредельную интеллектуальную гибкость с мистической энергией смеха, – о, такой народ достигнет…

– Просветления? – подсказала аббатиса.

– Просветления и протемнения, – поправил ее Свиттерс. – Просветления и протемнения. Итога итогов.

Но Красавицу под Маской его рассуждения не убедили.

– Чувство юмора – отменное качество, – соглашалась она, – но это – не образ жизни и, уж конечно, не путь служения Господу.