Тебе хочется разорвать ее на части за то, что она изменила тебе.

   – Ничего подобного!

   – Не спорь со мной, сын, я лучше знаю! – отрезала миссис Виллингтон, вызвав слабую улыбку на губах Шейна. – Мать пришла к тебе советовать, что же делать дальше, а ты смеешься ей в лицо!

   – Мама, я не смеялся тебе в лицо. И потом я не просил твоего совета.

   – Ты сам еще не знаешь, что тебе нужно, а что нет.

   – Мама, мне уже тридцать четыре года. Поверь, я большой мальчик.

   – Но все такой же глупый! Ты мучаешь себя, мучаешь эту девочку. Разорви порочный круг, извинись перед Беатрис. Она с удовольствием примет тебя обратно. Любому видно,что ты страдаешь! Признайся себе в том, что полюбил ее.

   – Мама, она мне изменила, и дороги назад быть не может.

   – Ты в этом так уверен? – Я видел все собственными глазами!

   – Глаза могут лгать, а вот сердце – никогда. Первая встреча с твоим отцом была для меня как удар грома! Я поняла, что другого мужчины мне не нужно. И он это понял. Правда, не без моей помощи и чуточку позже. – Миссис Виллингтон игриво улыбнулась. – Я же вижу, что ты жить не можешь без Беатрис. И она не может без тебя.

   – Откуда ты знаешь? Мне кажется, что она уже активно развлекается по барам и клубам.

   Она же получила долгожданную свободу!

   – Нет. Беатрис сидит дома. Сплетники теперь о ней не могут сказать ни одного плохого слова. Хотя она могла бы пуститься во все тяжкие, ведь всего через месяц она уезжает в США.

   – Что?

   – Уезжает, Шейн, навсегда уезжает. И кто знает, сможешь ли ты там найти ее. Она распускает своих сотрудников. Ликвидирует фирму. Она действительно собралась уезжать. Уже ищет покупателей на квартиру.

   – Но зачем? Ведь я оставил ее в покое, я не препятствую развитию ее фирмы?

   – Дело в том, что ты удалился от нее. И ей кажется, что, если она уедет от тебя на другой конец света, ее любовь станет слабее. Как бедная девочка ошибается!

   – Все! Мне надоело! Бедная Беатрис, несчастная Беатрис! И никто не подумал о том, что это не я ей изменил, а она мне! Хватит! Я еду домой! И прошу меня не беспокоить хотя бы там. Иначе, мама, я разорву отношения и с тобой!

   Шейн вскочил с кресла и пронесся мимо растерянной матери как рождественский фейерверк: дымя и рассыпая искры.

   – Только за руль в таком состоянии не садись, дорогой! – крикнула ему вдогонку миссис Виллингтон.

   Но и дома Шейн не смог найти покоя.

   Мысли о Беатрис с новой силой обрушились на него. Он понимал, что не должен вообще вспоминать о ней, если никогда не любил ее. А если он все же полюбил Беатрис? Что теперь делать?

   Забыть, вычеркнуть, выбросить. Навсегда! – зло думал Шейн, расхаживая по гостиной.

   Взгляд его упал на кипу листов на нижней полке журнального столика. Рядом высилась стопка газет и журналов, поэтому он сразу не заметил их. Шейн протянул руку и взял листы.

   Это были наброски Беатрис, и сверху лежал тот самый набросок, который она хотела перенести на холст: они вместе на яхте, рука Шейна лежит на ее плече и она нежно прижимается к нему. А вокруг только море и солнце.

   И ни одной живой души на много миль вокруг, кроме реющих над яхтой чаек.