Поэтому Иоланда ничего не предприняла и оставалась в напряженном ожидании. Мысленно она возносила молитву к небесам.

«О господи! Пожалуйста, сделай так, чтобы мы все — и герцог, и Питер, и я благополучно покинули этот дом. Нам нельзя больше находиться здесь».

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть, но это был всего лишь лакей, который принес горячий кофейник.

Она взяла у него поднос, поставила на столик и заменила одну из принесенных лакеем чашек на ту, в которой была отрава.

Едва она успела сделать это и спрятала пустую чашку среди безделушек на комоде, как в комнате появилась актриса.

Она улыбалась и выглядела очень довольной собой.

— Нам подали по ошибке второй поднос, — объяснила Иоланда. — Я подумала, что вы, может быть, захотите еще кофе, и не отослала его обратно.

Девушка рассчитывала, что Габриэль будет так поглощена тем, чтобы убедить герцога выпить отравленный кофе, что сама не удосужится глотнуть из своей чашки.

— Неплохая мысль, — весело отозвалась актриса. — Надеюсь, кофе не остыл?

Иоланда заблаговременно добавила в чашку с отравой горячий напиток, и от чашки поднимался ароматный пар.

Девушка поставила поднос с чашкой на туалетный столик возле присевшей к зеркалу актрисы.

— Вам бы надо отдохнуть, мадемуазель! — произнесла Иоланда сочувственно. — Я надеюсь, что вы хорошо провели время в гостях?

— Великолепно! Меня буквально осыпали комплиментами. Никто в мире не сравнится с парижанами в умении угодить женщине, дать ей возможность почувствовать себя божеством.

— Это правда, — проникновенным голосом изрекла Иоланда. Она стремилась отвлечь хозяйку разговорами, чтобы та не заметила необычный вкус кофе.

Видя, что актриса поднесла чашку ко рту, она затаила дыхание.

— Сегодня я приглашена на званый ужин, — поделилась Габриэль Дюпре, — где должна сверкнуть, подобно звезде.

— От вас всегда исходит сияние. Даже в обычной обстановке, — польстила актрисе Иоланда. — Но раз вы снова намерены выезжать, мадемуазель, вам непременно нужно хорошенько отдохнуть.

— Ты права, — согласилась Габриэль.

Она сделала глоток из чашки и поглядела на себя в зеркало.

— Сегодня вечером у меня будет повод для празднования, — словно размышляя вслух, произнесла она.

Иоланда ничего не сказала, боясь чем-нибудь отвлечь актрису. Та сделала второй глоток, потом еще один и, запрокинув голову, вылила все содержимое чашки в рот.

Поставив пустую чашку на поднос, Габриэль Дюпре, любуясь собой, раскинула руки в стороны.

— Я умна! Не только красива, но и умна, и даже сам Бонапарт вынужден будет это признать.

Теперь Иоланда окончательно поняла, для чего актриса затеяла вместе с Фуше эту интригу против герцога.

Ей хотелось поднять свой престиж в высших сферах, удостоиться похвалы владыки Франции и, возможно, быть принятой его супругой Жозефиной. Она поступала, конечно, подло по отношению к герцогу, но мотивы ее поведения стали понятны.

Актриса встала и направилась к кровати.

Лишь только она приблизилась к вожделенному ложу, то сразу зевнула так сладостно и так широко, что, казалось, ее рот разорвется пополам.

— О боже! Как я утомилась.

И тут же Габриэль рухнула на подушки.

Иоланда уложила актрису поудобней, сняла с нее туфельки. С Габриэль произошло то же самое, что и с герцогом. Кофе с адским снадобьем действовал мгновенно.

Убедившись, что сон актрисы крепок, Иоланда поспешила в соседнюю спальню. На ее стук откликнулся герцог.

— Войдите.

К ее радости в комнате с герцогом был не только Хоукинс, но и Питер.