Они отвечали на ее взгляд со всей искренностью, улыбаясь и даже подмигивая в ответ. Жизнеспособные и уверенные в себе, они держались с достоинством, но без налета высокомерия. И покорили сердца обитателей замка и долины.

Вдовствующая герцогиня, сидя рядом с Макардлом, убеждала его в необходимости физических упражнений, на что Катриона деликатно намекала ему в течение многих лет. Герцогиня не намекала — она убеждала с типично гэльским темпераментом.

И Макардл слушал и кивал в знак согласия.

Кухарка и Онория обсуждали достоинства жаркого, а близнецы демонстрировали булки всевозможных форм, великодушно делясь славой с зардевшимися от смущения помощницами кухарки.

За другим столом о чем-то оживленно беседовали Хендерсон, Девил и Макалви, чуть поодаль Уэйн и Габриэль разговаривали с Корби, Хиггинсом и конюхами, судя по их жестам, о лошадях.

Погода по-прежнему стояла холодная и сырая, но замок словно наполнялся теплом изнутри. Со счастливой улыбкой Катриона наблюдала за расширившимся кругом своих домочадцев, благословляя их всех вместе и каждого в отдельности.

После обеда Катриона, оставив недовольного Ричарда отдыхать, направилась в конюшню на урок верховой езды.

Уэйн узнал о занятиях Ричарда с детьми и рассказал Девилу и Габриэлю.

В результате уроки верховой езды теперь проводились ежедневно, а иногда и дважды в день. Дети были в восторге, получив в качестве учителей бывших кавалеристов. Катрионе сообщил об этом Том, а потом подтвердил Девил.

— Наверное, я самый выносливый из всех, — сказал он, — но самый лучший — Демон. Это брат Уэйна, вы его пока не знаете.

Катриона мысленно поблагодарила Демона за то, что тот не объявился в замке. Еще одна яркая личность из клана Кинстеров была бы явным перебором.

Но все они были прекрасными наездниками и умели обращаться с детьми.

Проскользнув незаметно во двор, Катриона примостилась на краешке поилки для скота и стала наблюдать. Детей разделили на три группы.

С младшими возился Девил. Они его ничуть не боялись, заливаясь смехом, когда он сажал их на спины лошадей и учил пользоваться поводьями. Со средней группой, куда входил и Том, занимался Уэйн, обучавший детей основам верховой езды. Юноши, работавшие на конюшне и фермах, умели ездить верхом и совершенствовали свое мастерство под присмотром орлиного ока Габриэля.

Глядя на них, Катриона пыталась постигнуть связь, которая, казалось, без всяких усилий со стороны Кинстеров установилась между мужчинами, лошадьми и ребятишками. В конечном итоге, пожав плечами, она сдалась, приняв это как некую данность, помимо прочих талантов присущую Кинстерам.

Похоже, что ей, да и всей долине, будет их здорово не хватать, когда они уедут.

Вечером Ричард лежал на диване, футах в десяти от своего обычного места. Перебираясь туда, он израсходовал все силы. Это вызвало у него глубокое отвращение, но утешала мысль, что жена наконец-то разрешила ему вылезти из по-стели. Теперь он мог стоять, хотя и недолго.

В отличие от Ричарда Катриона пребывала в явном восторге от достижений мужа. Она принесла укрепляющий травяной отвар и заявила, что ничто более не стоит между ним и полным выздоровлением.

И свободой, добавил про себя Ричард.

Снадобье отличалось мерзким вкусом, но он покорно пил, представляя себе, как отметит возврат бодрости и жизненных сил.

Его размышления прервал Девил, вошедший вместе с Уэйном и Габриэлем.

— Пока наши жены и достойная родительница плетут заговоры, мы решили выразить тебе сочувствие, — ухмыльнулся Девил. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. — Проглотив с гримасой отвращения последние капли, Ричард вдруг понял, что так оно и есть. — Потерплю еще несколько дней, а потом…

— Подожди, пока поправишься, прежде чем строить планы, — предостерег его Габриэль.