|
- Мы не дрались, - возразил Сережка, - она с табуретки упала. - Мне один черт, - рявкнула врач, - давайте, шевелитесь, вы не одни на белом свете. Сеня, Сережа и Кирюша аккуратно подняли стонущую Юлю. Я пошла следом, неся плед. Внизу стоял белый "рафик", внутри которого царил могильный холод. На улице студеный январь, седьмое число... - Печку включите, - робко попросил Сережка, но водитель даже не вздрогнул. Юля, которую мы с трудом уложили на носилки, вновь застонала. - Ей бы обезболивающее, - тихо заметил Сеня. - Ничего, так доедет, - равнодушно бросила докторица и спросила: - Паспорт с полисом взяли? - Нет, а надо? - удивился Сережка. - Ясное дело, - опять обозлилась врачиха, - давай быстро, одна нога здесь, другая там. Ну народ, никакого понятия, не люди - уроды. - В какую больницу повезете? - прервала я ее ругань. - В 152-ю! - рявкнул шофер. - Лучше в Склифосовского, - вздохнул Сеня. - Можно в Склиф? - спросила я. - Нет, - гавкнула доктор, - мы не частная служба, едем, где место есть. - Лампушечка, - страстно зашептал Кирюша, - тут недавно передача по телику шла, якобы все работники "Скорой" взяточники, дай им сто рублей. Я с уважением посмотрела на мальчишку. Ну кто скажет, что ему только одиннадцать лет, соображает лучше всех нас. Я быстренько вытащила из бумажника розовенькую купюру и пробормотала: - Нам в Институт Склифосовского. Шофер глянул на ассигнацию и сообщил: - Это не серьезно! Пришлось добавить еще две такие же бумажки. Врачиха моментально загремела железным ящиком. На свет явился баралгин, и нас повезли в НИИ скорой помощи. В приемном покое Юлю переложили на узкую железную каталку и велели нам: - Ждите. В огромный коридор выходило множество дверей, но врачей - никого. По полу нестерпимо дуло, Юля безостановочно тряслась. Не помогли ни плед, ни дубленка Сережки, ни моя куртка. Наконец одна из дверей приоткрылась, и из нее выглянул пожилой мужик. - Завозите. Мы бестолково принялись толкать каталку. - Стой, - скомандовал доктор. Все замерли. - Как везете? - возмутился хирург. - Что-нибудь не так? - робко спросил Сережка. - Кто же вперед ногами в кабинет вталкивает, головой положено. "Интересно, какая разница?" - думала я, пока мужчины с трудом разворачивали каталку. Юля стонала и шептала: - Ой, тише, не трясите, больно. Наконец мы оказались в кабинете, где всего лишь записали Юлькины паспортные данные. - На рентген, - отчеканил доктор, - туда, направо. Мы поволокли каталку в указанную сторону. Толстая, одышливая баба пощелкала аппаратом и велела: - Везите раздевать. Снова пришлось тащить каталку по коридору, она подпрыгивала на неровном полу, Юля вскрикивала. Побледневший Сережка держал жену за руку, Кирюшка безостановочно шмыгал носом. В маленькой и довольно грязной комнате санитар, молодой парень лет тридцати, потянул джинсы, намереваясь снять их с Юли. Тут она заорала в голос. - Чего кричишь? - равнодушно фыркнул санитар. - Терпеть надо. Но я уже поняла ситуацию. Очередная бумажка оказалась у парня в кармане, и он расцвел, словно куст жасмина в жарком июне. - Щас, щас, тихонечко, - пробормотал он, ловко и нежно снимая с Юли одежду, - щас подушечку под голову, одеяльцем прикрою и в гипсовую. |
