Если ей позволят дожить до этого возраста. Французы насиловали девчонок и помладше Хосефы...

     Жареная рыба, кусок маисовой лепёшки (настоящее лакомство, сегодня удалось обменять свой улов на целых четыре штуки!) - негусто, но и того могло сегодня не быть. Когда налетел шторм, Ариета несколько дней не мог ходить в море, и они с дочерью до нитки промокли в хилой лачуге, стараясь не обращать внимания на бурчавшие от голода животы. Хорошо хоть при первых же признаках надвигавшейся непогоды лодку успели вытащить на берег. И хорошо, что шторм не снёс начисто пальмовые шалашики рыбаков. Тогда пришлось бы снимать мачту, переворачивать лодку, кое-как укреплять и прятаться под ней... Будь проклят этот скряга алькальд!

     Свежезажаренная рыба обжигала пальцы, но Ариета не чувствовал боли.

     "Надо уходить".

     - Что, отец?

     Ариета так был поглощён своими невесёлыми мыслями, что не заметил, как сказал это вслух.

     - Надо уходить, дочка, - повторил он. - Здесь нам никто не рад.

     - А... куда? - Хосефа хоть и славилась среди поселковых девочек как дерзкая на язык, но задавать столько вопросов старшим было не принято. Потому она смутилась от тяжёлого отцовского взгляда.

     - Не знаю, - честно ответил Ариета. - В Кампече. Или в Веракрус. Можно было бы в Сан-Хуан, да его пираты, того глядишь, себе заберут... Где разрешат дом поставить, там и осядем. Пока есть рыба в море, с голоду не помрём.

     Хосефа отвела взгляд, не решаясь расспрашивать отца дальше.

     - Завтра в море выйдем, - Ариета ответил на незаданный вопрос дочери. - Всё, что поймаем, навялим - и в путь. Хорошо бы ещё лепёшек достать, но это уж как повезёт.

     - Пекарь Педро из города обещал мне давать по две лепёшки за корзину рыбы, - напомнила Хосефа.

     - Держись от него подальше, - нахмурился отец. - Я и раньше, в благословенные времена, слыхал про этого Педро... всякое. А сейчас, когда столько голодных девчонок тут крутится, он и вовсе стыд потерял. Те-то ладно - испанки-голодранки. А ты? Не забывай, кто ты есть!

     Дочь закусила губу. Дворянская честь - дело доброе. А слово отца вообще закон. Не забывать, кто такова... Французы ведь не смотрели в родословную Терезы. Им и в голову прийти не могло, что где-то есть на свете рыбаки-дворяне...

     - Пойдём в Кампече, - решил Ариета. - Я там бывал, вроде бы можно устроиться.

     И замолк. Надолго.

     ...Неделю спустя рыбачья лодка под парусом уже миновала крепость Сан-Маркос и взяла курс на юг...

    Хуанито Перес.

     "Вот смешно-то! Ружьё французское, а по своим стреляет!"

     Французское ружьё досталось ему в бою. Когда проклятые лягушатники догадались послать в очередной рейд по испанским деревушкам французских пиратов. Из тех, что не рискнули пойти в Сен-Доменг, то есть, отребье из отребья. Ну, а что такое моряк в лесу, Хуанито уже слышал, а теперь увидел воочию. Надо отдать разбойникам должное: драться они умели. В открытом бою. Только много ли навоюешь, если тебя из-за каждого дерева могут огреть по башке, угостить свинцом или рубануть дьявольски острым мачете?.. Так их и перещёлкали, даже на племя не осталось. А ружьё Хуанито снял с плеча француза, так и оставшегося стоять пригвождённым к стволу длинным мачете: мало кто из его односельчан умел метать это оружие не хуже ножа.

     Французы меньше, чем полком, не рискуют путешествовать по Кубе. Горит, горит у них землица под ногами. Таких, как Хуанито - тысячи.