Вошли, конечно. Просторный зал со столами и лавками, справа и слева от входа два писаря скучают и несколько человек читают надписи на аспидной доске. Деготь продают, железо полосовое. А вот купить хотят свинец, льняное полотно грубой выделки и вяленую рыбу.

— Здравствуй, Григорий Иванович! Надолго к нам? — Тимоха, холоп его давешний, что торговцев наставлять был поставлен.

— И тебе здорову быть, Тимофей. Что за чудеса тут творятся. Не узнал я ни порта, ни городка.

— Не чудеса тут, а сплошные хлопоты. Капитан порта еле успевает суда купеческие переставлять. Шастают туда-сюда. Продают и покупают, как ровно с цепи сорвались. Быстро говорят, расторговаться тут получается. Иные и не заходят вовсе — по башням сигнальным сообщают чего и сколь везут, и обратно мы им знать даём, куда везти и какому купцу за какую цену отдавать. Процент от сделки они потом рейсовиком отправляют. Так не поверишь, иных и не видал, а уж вроде как знаком с ними.

— Как это, по сигнальным башням? Они что, к берегу пристают рядом с ними?

— Нет. Патрульные корабли, что досматривают их, передают. А после обратно рекомендацию принимают и шкиперу сообщают.

— Интересно, сколь ты наторговал такими… рекомендациями?

— Изрядно. Наталья Филипповна не даст соврать — ей отсылал, или куда прикажет.

Наташка скромно потупилась и соврала:

— Должна же царица иметь немного средств на скромные надобности свои.

Знает он её «надобности». Небось с замедлителем уже. А то и мгновенного действия. Но обычно со стальным сердечником.

Стало легко на душе. Прав и этот непоседа и любимая. Глупо было отправлять в казну, расходованием которой даже он с трудом управлял, деньги, нужные для совершенствования артиллерии, единственного, что только и способно выручить их в случае прихода неприятеля. А касательно самовольства, то он на столичном острове откровенно по нему соскучился. Только сейчас и здесь понял, отчего так устал — от нерешительности подчинённых, на всё требовавших его распоряжения, решения, указания или грамоты. Сделалось весело и… страшно. Точно. Федоткины слова пришли на память.

В крепости кроме часовых и хозвзвода никого не видать.

— Учебные подразделения на занятиях, — отрапортовал дежурный прапорщик. Потом отчего-то смутился, и добавил: — А на обед — только вчерашний кулеш. Подгорелый.

Подгорелого не хотелось, поэтому дошли до бывшей пороховой мельницы. Сразу увидели рядок коротких гладкоствольных пятидесятимиллиметровок на корабельных станках, выстроившихся, словно напоказ. Собственно, показ и происходил. Шкиперу явно заморского вида демонстрировали быструю пальбу, уверенно поражая мишени, самая дальняя из которых находилась в полукилометре. Обращал на себя внимание простой щелевой прицел, эффективный, впрочем, на подобных расстояниях.

Это расширившийся, после переселения в освободившиеся постройки стрелецкий пушкарский двор снабжал гостей чужедальних артиллерией, без которой ни один купеческий корабль не отправляется в путь.

Несколько дней колесили они по острову. Разница с нахохлившимся, насторожённым столичным островом разительная. Уверенные люди заняты своими делами, всем всего достаточно. Царя принимают без особых чувств, так, словно родственника или знакомого, живущего по соседству. Несколько школ работает, курсы милосердных сестёр и фельдшерское училище. Даже в деревеньках, стянувшихся к дорогам, что-то неуловимо поменялось.

Хотя, почему неуловимо? Стёкла в окнах, трубы сквозь крыши торчат.

Тыртов с заместителем по интендантской части — считай, хозяином острова, приехали в царский терем.