Потом заходит в кабинет, где сначала выслушивает доклад личного секретаря — Филимона. Умеет человек выжимать из огромного объёма сведений самое важное и говорить кратко. Собственно, на этом общение с ним заканчивается — юноша принимается за чтение свежих депеш и просмотр докладных записок и сводных сказок, чтобы с утра выложить государю новую порцию сведений.

А потом… потом разное бывает. Или в разрядный приказ нужно идти вынимать душу из нерадивых дьяков. Или в приказ сообщений, слушать жалобы Кондратия на нехватку средств и спорить с ним о том, что скорее нужно: ветку тянуть к Порт-о-Крабсу или пускать «корапь» к Каравай-острову. Разные дела, заниматься которыми приходится, разбираясь самому. Вопросы, подготовленные заранее знающими людьми, он оставляет на усмотрение папеньки или боярина Кикина. Этот вариант принятия решения им близок и опыта этим людям не занимать.

Обедает он или в трактире, или в столовой какого-нибудь из околотков. То, что государь может в любой момент пожаловать куда угодно, известно всем — тут его узнают в лицо, но с любезностями под руку не лезут. Потом некоторое время посещает мастерские или пушкарский двор. А то в военную гавань наведается. Не грех иной раз убедиться в том, что линзы не искажают, а логарифмические линейки не ошибаются. Что цены на пшеницу не задраны выше головы, а кофе привезли не гнилой. Мелкие признаки подкрадывающихся неприятностей проявляются раньше, чем доклады от лиц начальствующих или надзирающих, а выигрыш темпа — важный компонент успеха.

Вечером вагончик доставляет его домой, и этот час в пути служит для того, чтобы разобраться во впечатлениях и наметить дальнейшие действия. Так лучше получается, если без суеты и без спешки, сложив воедино полученные за день впечатления, разложить всё по полочкам и наметить следующие шаги.

За ужином они с супругой встречаются в столовой околотка милосердных сестёр. Тут местный фельдшер обучил поварих, как надо готовить для кормящих мам, так что Наташка и обедать сюда ходит, погрузив царевичей в корзинки и повесив их на коромысло. Делает она это всегда в традиционном рысском сарафане — говорит, что в других нарядах походка получается неестественной. Хотя, на самом деле, если заорут чада, то так титьку проще выпростать.

Гришу же кормят, чем и всех. Не отощал пока.

А что делать?! Наталье он обещал твёрдо — пока сыны не пойдут своими ногами, он от неё ни на шаг не отойдёт. В смысле — надолго. Так что «парит» он над страной «невидимой тенью» только в пределах, из которых может вернуться домой к ужину.

Близнецы у них получились, кажется, первой же ночью после сражения в Кубышкином створе, считай команду, отданную боцманом, исполнили, что и обсмеивают между собой. Мол, слушаемся, господин старшина. Хотя, уже главный старшина. Введено ещё одно подофицерское звание. И ещё одно матросское — старший матрос. А что поделаешь — иерархия должна соответствовать реальности.

Сегодня Гришу в столовой ждала засада. Купцы-соседи уселись за тот же стол, что и государыня, оставив впрочем, место и для её супруга. Деваться некуда — сел.

— Скажи, Григорий Иванович, пошто ты закона одного для всех не дашь, а всем сам норовишь распоряжаться? — отличный прямой вопрос, без заходов из-за угла. Милорад вообще решительный мужчина.

— Закон — он или один для всех, или сплошной вред от него. Согласны купцы?

Все закивали.

— А ещё закон нельзя отменить, если он неудобство какое доставляет, потому что другие, кому он хорош, сразу заспорят и может начаться буча великая.