— Но поскольку ты такая же, как мы, тебе бояться нечего, — подбодрила ее Бубуль.

— Это только кажется рискованным, — подбодрил Нико.

— Если бы эта черепица лежала на земле в старом парке, по ней бы прошел любой дурак, — сказала Бенедетта. — Никто не соскользнул бы и не упал. Черепица не опасна. Опасность таится у тебя внутри. В твоей голове, в твоем сердце. Опасно твое «я», а не что-то другое. Если ты владеешь собой, то сможешь расписаться на антенне и вернуться к нам. Это так же безопасно, как попрыгать на кровати. Нет, дорогая, даже безопаснее, потому что в мире есть еще и мужчины. Но пройти под самыми звездами — что же, это в тебе есть или этого в тебе нет.

— Иди и распишись для нас, дорогая, — напутствовала ее Бубуль.

— А потом возвращайся и стань нашей сестрой, — проговорил Нико.

Майа поглядела на них. Они были совершенно серьезны. Именно это они и имели в виду. Именно так они жили.

— Что же, я не собираюсь нестись туда сломя голову, — откликнулась она, сняла туфли и встала. Хорошо, что Новак немного научил ее правильной походке. Она устремила взгляд на светящуюся тарелку и двинулась по гребню крыши. Ничто не могло ее остановить. Она была совершенно счастлива и уверена в себе. Добравшись до цели, она написала:

МИА ЗИЕМАНН БЫЛА ЗДЕСЬ

В свете звезд ее имя очень хорошо смотрелось рядом с другими именами. Она пририсовала картинку. Путь назад оказался труднее, потому что босые ноги замерзли. Черепица больно впивалась в ступни, она замедлила шаг. В голову полезли всякие мысли. Она не упадет, это уже было ясно, но ее пронзила ясная и жуткая мысль, что она может броситься с крыши вниз. В этой мысли было что-то страшно притягательное. Если она была Миа Зиеманн, как только что она о себе заявила, то эта частица Миа Зиеманн больше не находила себе покоя. Эта большая и сугубо человеческая часть Миа Зиеманн и правда устала от жизни и стремилась к смерти, хотя и опасалась ее. Но теперь она стала гораздо сильнее.

— Мы надеялись, что ты нас поцелуешь, — сказала Бенедетта и пододвинулась, уступая ей место.

— Я сохраню поцелуй для геронтократов, — ответила Майа и вернула шпильку Бенедетте.

Чердачная дверь чуть-чуть приоткрылась. Одна из собак Элен выскочила на крышу. У маленькой белой собачки не могло быть никаких дел на этой островерхой черепичной крыше. Но собака и шла совсем не по-деловому. Она заметила их и слегка поскользнулась от удивления. А потом принялась тявкать.

— Voiciunraton! — воскликнула Бубуль. — Патапуфф, defends-moi!

Шуршание, вспышка золотистого меха. Приматы изворотливее собак. Проворнее обезьян зверя нет.

Собака залаяла от страха и с отчаянным визгом свалилась с края крыши.

— О мой бедный малыш, — проговорила Бубуль, крепко обняв дрожавшего Патапуффа, — ты потерял свою красную шапочку.

— Нет, я ее видел, — заметил Нико. — Она в желобе.

Бубуль нагнулась, подняла крохотную шляпку и надела ее на своего любимца. Все молчали, думая о последствиях.

— Нам лучше вернуться. Ты не знаешь, есть ли тут другой выход? — обратилась Майа к Бенедетте.

— Я специалист по выходам, — ответила Бенедетта.

— Больше ты не будешь встречаться в «Голове», — сердито заявил он.

— Почему?

— Она оплакивала свою собачку. Клаус тут ни при чем. Это было жестоко и глупо.

— Мне жаль, что так вышло, Йозеф. Все произошло совершенно случайно.

— Ты скверная девчонка и все только расстраиваешь.