— Ну вот, — сказала она, стряхивая пепел с перчатки в пепельницу. — Забудем. А если мой сын желает иметь дело с этим графом, то ему следует явиться в контору от десяти до пяти.

Жорж одобрительно кивнул. Она с облегчением увидела, как тает в его глазах подозрительность.

— Вы действительно не знаете, где сегодня ваш мальчик?

— Конечно, знаю, — улыбнулась она, словно подхватив шутку, — но всегда лучше проявить осмотрительность. Я терпеть не могу сплетниц.

Он снова кивнул. Маргарите хотелось бы, чтобы Жорж считал ее скромной и надежной.

— Правильно, совершенно правильно.

— На самом деле Анатоль повел Леони в оперу. На премьеру последней работы мсье Вагнера.

— Проклятая прусская пропаганда, — буркнул Жорж. — Не следовало бы ее допускать.

— И, кажется, потом он собирался с ней поужинать.

— Не удивлюсь, если он заведет ее в одно из этих ужасных богемных заведений вроде кафе площади Бланш. Куда набиваются актеры и бог весть кто еще. — Он забарабанил пальцами по столу. — Или как там называется то местечко на бульваре Рошешуар? Его давно следовало бы прикрыть.

— «Ле Шат Нуар», — подсказала Маргарита.

— Все они бездельники, — объявил генерал, перенося свое недовольство на новый предмет. — Пачкают холст точками и называют это искусством: разве это занятие для мужчины? А этот наглец Дебюсси, что живет с вами в одном доме? Все они такие. Всех бы следовало отходить хлыстом.

— Ашиль — композитор, милый, — мягко вставила она.

— Паразиты, все до одного. Вечно скалится. День и ночь бренчит на пианино. Удивляюсь, как его отец не возьмется за палку. Мог бы вбить в него малость ума.

Маргарита спрятала улыбку.

— Ашиль — ровесник Анатоля, так что перевоспитывать его уже поздновато. Как бы там ни было, мадам Дебюсси давала слишком много воли рукам, пока ее дети были маленькими, и ничего хорошего из этого явно не вышло.

— Шампанское восхитительное, Жорж, — заговорила она, меняя тему. Потянувшись через стол, она взяла его руку, потом перевернула и царапнула ноготками мягкую ладонь. — Вы такой заботливый, — продолжала она, наблюдая, как раздражение тут же сменяется удовольствием в глазах. — А теперь, Жорж, не сделаете ли вы для меня заказ? Мы так долго здесь сидим, что у меня разыгрался аппетит.

Глава 5

Анатоля и Леони проводили в отдельный кабинет на первом этаже бара «Ромен». Окно выходило на улицу.

Леони вернула Анатолю смокинг, затем зашла умыться и привести в порядок прическу в маленькой комнатке рядом. Платье, конечно, нуждалось в заботах служанки, но она подколола подол, и общий вид получился вполне приличный.

Девушка, наклонив к себе зеркало, рассматривала отражение. Кожа после ночной гонки по улицам блестела, изумрудные глаза ярко сверкали в свете свечей. Теперь, когда опасность миновала, недавние события рисовались ей в ярких четких красках, как театральные сцены. Она уже забыла ненависть на лицах людей и собственный ужас.

Анатоль заказал два бокала мадеры и красное вино к простому ужину из бараньих отбивных и картошки под белым соусом.

— А закончим, если останешься голодной, грушевым суфле, — сообщил он, отпуская официанта.

За едой Леони рассказала все, что случилось до минуты, когда ее нашел Анатоль.

— Забавный народ эти abonne, — заметил Анатоль. — Добиваются, чтобы на французской земле исполнялась только французская музыка. В 1860-м они выжили со сцены «Тангейзера».