|
В седло он влез с натугой, сам не пушинка - сто девяносто фунтов, шестьдесят фунтов железа, не считая меча, копья и щита, но конь под ним пошел привычно, тяжело бухая в землю огромными стальными подковами. Обогнали телеги, нагруженные бедным домашним скарбом. Под навесом сидели женщины, дети, а мужчины управляли лошадьми - сухими, тонконогими, словно неистовый зной вытопил из них не только жир, но и мясо. Огромных франков провожали неприязненными взглядами, но когда Томас грозно зыркал на них через прорезь шлема, поспешно опускали глаза. - Сэр калика, - внезапно сказал Томас.- Мы оба из Иерусалима возвращаемся на север... Могли бы еще не одни сутки ехать вместе! Калика покачал головой: - Я не жалую боевые забавы. - По крайней мере могли бы ехать вместе еще долго! А если придется браться за меч, то справлюсь один. Он прикусил язык, вспомнив, что калика был свидетелем того, как он "справился": сам выхаживал, отпаивал травами, перевязывал раны. - Нет, - ответил калика твердо, и Томас понял, что ничто не сдвинет калику с его решения.- Я другой. У тебя совсем другая дорога, как и в жизни. К тому же ты что-то скрываешь... Я чую странность. Большую странность. И непонятную опасность, что связана с тобой. - Опасность, - повторил Томас с недоумением.- Какая опасность... Впрочем, разве жить вообще не опасно? Тем более рыцарем? Калика помолчал, затем, видя, что рыцарь в нетерпении ерзает, ждет ответа, сказал нехотя: - Другая опасность... Что-то связанное с чашей. Хотя почему? Не пойму. Томас прошептал в суеверном ужасе: - Обереги сказали? - Они. Томас перекрестился, поплевал через левое плечо, с опаской осмотрелся - они двигались через пустое пространство: - Пресвятая Дева, сохрани и защити!.. Сэр калика, если ты мог подумать обо мне плохо, то я сам виноват. Дважды спасал, а я не доверю такую малость?.. Сэр калика, я в самом деле везу не простую чашу! Он замолчал, но калика ехал неподвижный, рослый, нахмуренный, смотрел на дорогу перед собой. - Сэр калика, ты слышал что-либо о... Святом Граале? Томас задержал дыхание, последние слова почти прошептал, но ему показалось, что прогремели, как раскаты грома. Калика метнул острый как нож взгляд, спросил отрывисто: - Она самая? - Она, - ответил Томас удивленно.- Ты... слышал? Язычник? - Когда ваш бог Христос был распят, - сказал калика, - один из учеников тайком подставил чашу, собрал драгоценную кровь... Она? С той поры чаша считается у вас священной - Святой Грааль. Томас прошептал, опасливо оглянувшись по сторонам: - Видишь, даже до язычников докатилась слава Святого Грааля. Многие рыцари отправлялись на поиски: сэр Галахад, сэр Ланселот, сэр Говен, сэр Парцифаль... Но пришлось совершить крестовый поход, чтобы освободить от неверных сарацин святой город Иерусалим, Гроб Господень, священные места, где хаживал наш Господь... - А как чаша попала к тебе? - прервал калика. - Был страшный бой, сэр калика. Не скажу, что она сама попала в мои руки. - Но есть предание, - бросил калика жестко, его глаза впились в Томаса, - что чашу может брать лишь чистый душой! А все другие, мол, заболевают, гибнут в страшных муках... Томас опустил глаза, на щеках выступил яркий румянец, растекся по всему лицу, охватил шею, даже уши заполыхали так, что от них можно было бы зажигать факелы: - Сэр калика. |
