Виртуального… Мануэлла продолжала называть мир Скарлайга именно так, словно бы цепляясь за привычную картину мира. Цеплялась, но уже давно осознавала, что реальность изменилась, стала не «единственной, данной в ощущениях», а всего лишь одной из нескольких. Понимали все, серьёзно вникающие в стремительно меняющуюся ситуацию, но вот принимать изменения хотели немногие. Даже внутри Корпорации. По существу, единственным исключением, желающим получить от новых миров всё и как можно скорее, был именно Тормасов. Лехман видел в том же Скарлайге исключительно путь к бессмертию для избранных и для себя любимого в первую очередь. Лорд Пэмсборо первым делом готов был подсчитывать гигантские прибыли от продаваемого «вразвес» здоровья и омоложения, но только осторожно, без каких-либо рисков, используя новые возможности шаг за шагом.

Председатель Степлтон, тот и вовсе колебался, считая модифицирующиеся сами собой виртуальные миры источником скорее опасностей, нежели возможностей. Потому и притормаживал изучение доставляемых оттуда артефактов. Тут могла сыграть свою роль и довольно глубокая религиозность главы Корпорации. Всем была известна крайняя нетерпимость любых ветвей христианства и не только к каким-либо проявлениям магии, даже вымышленным, появляющимся на страницах книг или на экране. А тут… ноль выдумки, самая настоящая реальность. И более того, божественные, хотя пока лишь в пределах собственных миров, сущности, наличие которых также не стоило игнорировать, учитывая последние исследования профессора. Не только профессора, честно говоря. Достаточно было почитать обычную прессу, где в первых рядах агрессивно нападающих на развлекательные игровые виртмиры стояли именно представители «традиционных религиозных конфессий», проще говоря, всех трёх видов авраамизма и примкнувших к ним буддистов. Тут был даже не разум, а инстинкты, шепчущие на ухо, что они то не могут вообще никак показать привлекательность своих Яхве, Аллаха и прочих будд, а попытки создать что-то «религиозно верное» в плане виртуальности провалились с таким треском, что даже пингвины в Антарктике заинтересованно повернули головы в нужном направлении, а затем дружно подпрыгнули.

Не-ет, основной массе потребителей услуг, предоставляемых игровыми мирами, требовалась или крутая научно-боевая фантастика с широким применением космического антуража, или столь же крутые и яркие магические миры с непременной возможностью самим использовать всю эту самую магию. Секрет коммерческого успеха таился исключительно в тех областях, а не в приторной и в то же время горьковатой сахариновой сладости официальной жвачки.

Впрочем, Мануэллу Гонсалес сейчас волновало вовсе не это. Выждав немного, она попыталась связаться с профессором, желая получить опровержение своим опасениям либо хотя бы подтвердить их. Всё лучше, чем неизвестность, пребывая в которой невозможно строить сколь-либо далеко идущие планы. Звонок… и длинные гудки. Другой, уже на экстренный номер, которые знали очень и очень немногие. Снова гудки, но спустя минуту они оборвались и в трубке раздался смутно знакомый голос:

— Сеньора Гонсалес?

— Да. Кто со мной говорит? Ваш голос кажется знакомым.

— Шульц. Маркус Шульц, — после недолгой паузы представился собеседник. — Вы звоните из-за присланных профессором файлов, его страховки?

— Да, — не стала ходить вокруг да около латина. — Что с ним произошло, почему он сам не ответил?

Усмешка, но и не громкая, и не злая. Так, скорее уж слегка сожалеющая, заставляющая всерьёз призадуматься о худшем варианте, при котором союз, на который Гонсалес немало поставила, оборвался, не успев принести действительно серьёзных плодов.