– Нории! – мужчины расступились. Сквозь толпу собравшихся скользила Огни, тонкая, напряженная. – Скажи мне, что она вернется, прошу!

Она почти умоляла, вглядываясь в его лицо, – младшая сестра, потерявшая слишком много, чтобы не иметь оснований для гнева.

– Я не знаю этого, Огни-эна, – мягко ответил он, но в голосе его слышалось предупреждение.

– Ты отступился? – неверяще спросила она. – Отступился? – глаза драконицы полыхнули багровым, и стоявший рядом Ветери предупреждающе взял ее за руку. Женщина с шипением отшатнулась.

– Горе застит тебе глаза, сестра, – ответил Владыка, не повышая голоса, но все почувствовали, как начинает потрескивать воздух вокруг. – Не говори того, о чем пожалеешь.

– Застит? – прошипела она отчаянно, уже не обращая внимания на то, что они не одни. – Не мои ли глаза видели сейчас, как ты отпускаешь ту, что обязана нам отдать свою жизнь? На что ты променял судьбу своего народа, Нории? На ублажение красной шлюхи? Для чего умирали Владыки в проклятой горе? Чтобы остался тот, кто слишком слаб, чтобы нести на себе бремя выживания нашего племени?

Нории, выглядевший спокойным, только на мгновение прикрыл глаза – и меж камнями, умостившими двор, вдруг ринулись вверх острые зеленые травы да ветки ближайших мандариновых деревьев вдруг налились ярко-оранжевыми плодами, которые начали со шлепками падать на землю. И драконица замолчала и побледнела, осознав наконец, чье решение она оспаривает, кому публично кидает в лицо оскорбления.

– Ты права, сестра, – пророкотал Владыка гулко, – это мое бремя. И не тебе решать за меня, как нести его. Я положил тебе времени до весны; как смеешь ты не верить мне?

Он сдерживался, но сила его гнева все равно пригнула окружающих к земле, и Нории, глядя на склонившихся испуганных дракониц и молчаливых мужчин своего народа, медленно обуздывал себя, выпуская кипящую силу, – а далеко за городом расходилась в песок зеленая полоса, окружая Истаил еще одним кольцом плодородной земли. В конце концов, не дерзость Огни послужила причиной нынешней вспышки, а его собственное поражение.

– Слушайте меня, – сказал Нории, когда снова овладел собой, – и запомните. В первый день весны, а то и раньше, Пески оживут, и женщины наши станут плодовиты, и уже в следующем году мы услышим смех и плач наших детей. Есть ли еще кто-то, кто не верит мне?

– Нет, – ответил Ветери, и драконы эхом повторили: – Нет.

– А ты, Огни? – спросил он у растерянной драконицы. В глазах ее появлялись понимание и боль.

– Прости меня, – попросила она. – Прости, Владыка. Я готова принять наказание.

– Наказанием тебе будет дело, – ответил Нории. – Пойдешь помогать Ветери и обязана будешь слушаться его.

Огни вспыхнула, но тут же опустила голову в знак подчинения. А верный соратник, получивший буйную помощницу, наградил Нории укоризненным взглядом.

«Спасибо за подарочек, Владыка».

«Так надо, Ветери. Иначе она от безделья с ума сойдет».

А через два дня Огни, посланная новоиспеченным начальником на окраину города, издалека увидела странные вспышки в пустыне и полетела туда. Дела делами, а любопытства еще никто не отменял. И обнаружила чужаков – одежда их была странной, нездешней, – магией защищающихся от песчаников. Духов мертвой земли было на удивление немного, всего три, а то бы не спасли магов ни щиты, ни боевые заклинания.