|
Или на север, где все с ужасом сознавали, что в любую секунду из высоченной травы бескрайних равнин на них может броситься пятнистый снежный барс. И пока отряд проделывал свой путь на юго-запад (окольный путь на приблизительный юго-запад - отчасти из-за норовящего спрятаться солнца, а отчасти из-за обманной стрелки далекого от точности магнитного компаса), - пока изобильные провинции и людные торговые города Центрального Катая сменялись скверным климатом и пересеченной местностью, изящных катайских кони, как и верблюдов, стали оставлять на почтовых станциях. Взамен там давали свежих животных - пониже ростом и погрубее. Зато куда более приспособленных к скудному корму суровых ландшафтов. Оставшимся позади коням и верблюдам был обеспечен добрый уход - а со временем их перегоняли обратно на северо-восток. Постепенно - со станции на станцию. В конце концов эти традиционные кони Северного Катая должны будут оказаться на своей родине. Рано или поздно великому хану доложат, когда и откуда вернулся каждый из них, занесут все сведения на специальную карту, и Хубилай узнает... А впрочем, быть может, и не узнает. У великого хана множество разных дел и забот - но дней в его жизни не больше, чем у любого смертного. Будь то Сын Неба или сын земли. - Царство Чамба - как жаркая подмышка меж провинциями Южного Катая и Бирмянем, - заметил Маффео Поло своему старшему брату и племяннику, когда весь отряд расселся на раскидистом банановом дереве, спасаясь от внезапного муссонного паводка. Потом дядя Маффео аккуратно отжал свою пропитавшуюся влагой бороду и закончил мысль: - Вот эта подмышка теперь и потеет. Никколо Поло не ответил брату. Стащив с ноги мягкий кожаный ботинок, он уже успел оторвать от ступни и лодыжки добрый десяток иссиня-черных пьявок. - ...Десяток отборных несравненных рубинов, каждый размером с крабий глаз; ценою же сказанные рубины в полный набор из двенадцати серебряных крестильных ложек... - бормотал он себе под нос, задумчиво разглядывая собственную кровь, разведенную ядом пьявок, - как она сбегает струйкой по лодыжке и капает - кап-кап-кап - прямо в густое сплетение надземных корней бананового дерева, в переполненное водой болото... Марко сидел рядом с маленьким золотистым сфинксом в развилине меж двух мощных подпорок, выдерживавших на себе тяжесть раскидистого банана и его надземных корней, что втягивали из сырого воздуха пищу. Он тоже снял ботинки, чтобы оторвать присосавшихся пьявок. Вот мерзкие твари! Совершенно невидные для глаз, липнут к ветвям в этих влажных лесах и терпеливо дожидаются, пока мимо пройдет лакомый кусочек человеческой плоти. А потом с точностью просто сверхъестественной падают за воротник или в ботинок - и кусают так, что кожа немеет, а кровь разжижается. А уж тогда проклятые паразиты неторопливо наслаждаются своей трапезой - пока хозяин лакомой плоти с отвращением их не оторвет. |
