Цыган почесал за ухом.

– А что вам известно о старом Ференги? Что именно вы о нем слышали?

Тибор увидел возможность самому узнать что‑нибудь. Выуживать сведения из людей такого сорта все равно что драть зубы у медведя!

– Я слышал, что у него там многочисленный отряд, охраняющий его, и что замок его совершенно неприступен. Поэтому он никому не служит и не подчиняется и не платит налогов, потому что их некому требовать с него.

– Ха‑ха‑ха... – громко расхохотался старый цыган, подливая себе еще бренди. – Отряд? Вассалы? Рабы? Да у него никого нет! Возможно, одна или две женщины, но ни одного мужчины. Дорогу к нему охраняют только волки. А что касается замка, он вплотную примыкает к скале и имеет только один вход и выход. Для всех. Если, конечно, кто‑нибудь не высунется слишком далеко из окна...

– Но тут он вдруг остановился, и в глазах его вновь зажегся огонек недоверия.

– Это ваш отец сказал вам, что у Ференги много людей?

Естественно, отец Тибора ничего ему не говорил. Ничего не сказал по этому поводу и князь. То малое, что было ему известно, он услышал от одного из придворных князя. Это была не более чем суеверная чепуха. Человек этот был глуп, не слишком‑то почитал своего князя, и сам, в свою очередь, не пользовался уважением. Тибора не интересовали истории о призраках. Он убил немало людей за свою жизнь, и ни один призрак ни разу не побеспокоил его.

Он решил воспользоваться случаем. Он и так уже узнал немало интересного.

– Мой отец говорил лишь, что подъем был очень крутым, трудным и что когда они наконец добрались до замка, то увидели, что внутри его и вокруг расположились лагерем множество людей.

Внимательно вглядываясь в его лицо, старик кивнул.

– Да, так могло быть, так могло быть. У него часто зимовали зганы. – Он наконец принял решение. – Очень хорошо. Я провожу вас наверх – если он, конечно, захочет вас принять.

Он рассмеялся при виде удивления, отразившегося на лице Тибора, и они вместе вышли на улицу. По пути цыган снял с гвоздя огромную бронзовую сковороду.

Висевший неподвижно в небе диск бледного солнца готов был вот‑вот скрыться за вершинами скал. Из‑за близости гор сумерки наступали здесь рано. Птицы уже пели свои вечерние песни.

– Самое время, – кивнул головой старик. – Надо надеяться, что нас сейчас видят.

Он указал рукой высоко вверх, на неясно видневшиеся вдали горы, где на сером фоне самых дальних вершин чернел горный хребет.

– Видите, вон там, в самом темном месте? Тибор кивнул.

– Это и есть замок. А теперь смотрите. – Он потер дно сковороды о рукав и повернул его к солнцу. Поймав его отражение, он направил лучи в сторону гор, и золотая полоска устремилась вверх по скалам. Солнечный зайчик прыгал с камня на камень, перебираясь с мшистой земли на стволы стоявших группами пихт, и с деревьев обратно на каменные обломки, поднимаясь все выше и выше, постепенно слабея. И вдруг Тибор увидел, что им отвечают. В тот момент, когда сковорода, наконец, замерла в сморщенных руках цыгана, темный участок, на который он до этого указал Тибору, казалось, вспыхнул ярким золотым светом! Взрыв света был столь неожиданным и слепящим, что валах непроизвольно закрыл руками глаза и теперь смотрел в ту сторону сквозь пальцы.

– Это он? – полушепотом спросил Тибор. – Это отвечает сам боярин?

– Старый Ференги? – цыган расхохотался. Он осторожно поправил положение сковороды, продолжая держать ее дном кверху. С вершины гладкой скалы по‑прежнему спускался золотой луч. – Нет, это не он. Он не любит солнце. И поэтому, наверное, не дружит с зеркалами. – Продолжая смеяться, он объяснил:

– Это одно из прекрасно отполированных зеркал, укрепленных на скале – в том месте, где к ней примыкает задняя стена замка.