Но сейчас что-то не то, что-то другое — он это чуял буквально кожей.

Но что?

Орхус — что-то в этом, что-то важное. Там ведь господарь тоже есть, но молва странная идёт за господаря того, безумен говорят. Но безумие то, от Привы снизошло говорят. А такое безумие разным бывает. Так что же, как и что ждать? Пираи грустно вздохнул и покачал головой — тяжко было понимать то, что червю навозному и мыслить-то воспрещено строго-настрого.

Решив в итоге, что не его это ума дело, Пираи махнул рукой и пошёл до огороду — пора уже с морковкой что-то делать. Опять жуков этих пришло откуда-то полчище. Собрать надобно, да и сжечь — а иначе никак, мерзкие Барговы посланцы жрут всё подряд и плодятся ужас как быстро.

Холоднее стало в краях Сабаса, и с далёкой колдовской земли потянуло ветром прохладным, в коем зло Баргово чуялось буквально кожей. То всё с Гангу идёт, с места проклятого, полного магией, злом и бандитами безбожными, что Баргом отравлены.

Пираи, вместе с женой, на поле жучков собирали, с посеву нового, как раз, когда, то чудное дуновение ледяное случилось. Перепугались — ужас. Ари с визгом к селу побежала, юбку повыше задрав. А он же мужчина, ему нельзя так, посмелее быть надо, так что он стоять остался. Но так-то убежал бы, да ноги отнялись. Да и хорошо, что не убежал — сына-то Ари с перепугу средь колосьев и забыла. Он вот кричать начал, плакать — почуял он злую Баргову магию, что неслась из Чёрного Гангу. А то может и из Валии — там колдуны злобые живут. Это все знают, господарь добрый всё-всё им рассказал. И про этих валлийских извергов, что младенцев поедают, а людей заживо в чанах с фекалиями самого Барга варят, да в тех фекалиях, что сбирают из разрыва между мирами — о как.

Страшные люди там живут, а то может и не люди вовсе. А то бывает с Империи сумасшедшего Актиона злобый ветер дует — и такое бывает. Вокруг них, только Зло и царит, лишь господарь рыцарственный правитель, крылами самой Привы освещён — это все знают. А вокруг — все жестокие и мерзкие, моралей ни каких нету у них, и все-все они хотят Сабас завоевать и людей всех в рабство ужасное взять. И лишь господари с воинами своими, стоят на страже этого зла аморального, что поселилось за границами Сабаса, только благодаря им, все жители Сабаса, до сих пор свободные люди и живут неплохо совсем, куда лучшее, чем все прочие. Хвала Приве и господарям, да королю Сабасскому, что их жизнь столь свободна и удивительно хороша…

Дуновение кончилось, и Пираи выдохнул с облегчением — вновь тёплый ветер Сабаса обдувает его лицо, вновь солнышко сияет и кричит мальчик.

— А ну цыц, мальчик! — Рявкнул Пираи, широким шагом идя к сыну. Поднял он его на руки, да пошёл к дому — Ари надо бы затрещину, а мальцу поесть. Ари, последнее время, совсем наглая стала, вот, вчера ещё, господаревы воины приехали, понравилась им Ари, себе её взяли на ночь. А она вернулась, когда утром — глаза нехорошие, хмурится, как будто недовольна она, что сами воины господаревы её сношать изволили всю ночь. Не хорошо то, дурной глаз у бабы-то, бабу бить почаще надо. Он добрый, Пирайи самый добрый в посёлке и чаще чем раз в три дня, ни разу Ари не бил, да и бил легонько, так, пощёчина там, подзатыльник здесь. Но в этот раз, всё иначе — вот и напугалась она, это понятно, но без его разрешения убежала, а это уже что-то неправильное. Как такое может быть, шоб баба, да без мужьего разрешения? Надо её полупить немного. Сегодня чуть-чуть и завтра ещё немного, а там посмотрим.

— Мальчик! Хватит! — Рявкнул он на сына, который так и орёт. Серые глаза парнишки замерли на его лице, кричать он перестал. Пираи задумчиво смотрел на сына и вдруг понял, что сын-то уже довольно большенький стал — пора, наверное, идти к замку господаря.