|
Негоже без имени мальчику, ежели в глазах его искра разума человечьего возникла. Теперь можно дать ему имя, но только господари могут это делать, лишь им дана такая мудрость. А им селянам, ну куда им, червям навозным? Назовут так, что все Боги со смеху попадают, а потом и накажут их всех, господарю повеление злое дав. А господарь пред богами, как и всякий человек, безволен ведь — сполнит он приказ и хорошо ежели от Привы то приказ будет, а ежели от Барга? Охо-хой, лучше, наверное, щас прям и поспешать до замку. Баргов хвост с ней с Ари, с дурой этой, надо имя мальцу щас прям и справить. Ну а что? И пошёл Пираи к замку, через северный край деревни.
Шёл долго, он же без лошади, не положено ему лошадь. За повинность года два как забрал господарь лошадь у него, а новую где ж её взять? Вот, у господаря, как на пахоту, так и брал, за повинность, что с огорода. Хоть и запретил король прежний господарям огороды обирать, да новый король то повеление и отменил полностью. Опять же, запретить-то король запретил, да разве ж за всем-то уследит? А раз не мог он уследить, то воля Привы, не иначе, а кто ж с Божьей волей спорить станет? Безумцев нет у них, безумцев сразу под Баргово копыто псы подземные заберут и потом душу сожрут — это все знают. Вот и стены замка господарева, вот и ворота красивые, камнями дорогими украшенные в прошлом когда-то, вот и башенка с которой господаревы воины на верёвках свисают, как виноградины на гроздьях… Пираи чуть не выронил ребёнка. У ворот тела, камней на воротах нет, на стенах лежат мертвецы, и такие же висят на башнях. И черны лицами, глазищами красные, на конях злых, от стен ужасные создания Барговы, медленно уходят гружёные чем-то…, Пираи застыл как вкопанный — один из демонов повернул коня, за ним ещё двое. Бежать сил не было, мальчик закричал, но уже поздно. Сейчас заживо утащат они его в Барговы Юдоли, где будут его пытать и мучать, будут его жрать заживо и сношать три раза в день палачи Барговы, у коих вместо мужского дела, крючья шипастые торчат повсюду… — Слышь, червяк. — Лениво говорит Баргов демон, перекинув одну ногу через седло. — В селе кто есть? — Пираи икнул, потом кивнул, потом понял, что глазищи демона не красные, нормальные, человеческие — оно и понятно, демон его увидел и тут же замаскировался. Но не сильно, потому как видно его морду чёрную, видно какой он злой и мерзкий. Вон и у седла его, за волосы привязанная господаря Иллака голова висится. Прогневили они Приву, ох прогневили! Вот и разрешила она Баргу зло посеять в землице господаревой… — Оглох? В селе господари есть, нет? — Е-е-есть. — Пискнул он против воли своей и позеленел от ужаса. Что господари скажут, когда сразят демонов злобых? Охо-хой…, на миг зародилась надежда — господари жену его любят очень сношать. Так может Ари как-то гнев их понизит, когда демоны развеются в гневе господаревом? — Веди навоз ходячий. — Сказал демон и громким смехом ответили демоны остальные. Как во сне шёл он к селу, как во сне он ступил на главную и единственную улицу. — Стой. — Сказали демоны, и он остановился, рукой зажимая сыну рот. Бедняжка посинел, но то не важно — нельзя сейчас кричать ему. Демоны злы, а господари гневаться будут. Поди уж не помрёт безымянный его сын… — Ты что делаешь дурак? — Рявкнул демон и по голове ему, да противовесом меча прям. Рука с сыновнего рта и соскочила. — Мальца убьёшь Баргов пёс! — Кстеш, тебе это нужно? Его ребёнок, пусть… — Не пусть. — Сказал демон хмурясь. — Малых убивать, да ещё так? Нельзя этого делать. — Твоё конечно дело, но Кстеш, они же сумасшедшие. Ты всё сам видел, эти рабы безумны. — Многие сражаются. |
